Здесь противопоставление между орально-депрессивным (бессмысленно текущие дни из прошлого в будущее) и анально-компульсивным (невозможность выбраться из прошлого, из «испражнений») получает дополнительную психоаналитически-биологизаторскую окраску.

Итак, ясно, что грязь связана с анальностью. Фенихель приводит следующий пример:

Но грязь для компульсивных также теснейшим образом связана с сексуальностью. Пациент Вячеслава Цапкина, по его устному сообщению, отождествлял грязь, которая находится на полу, по метонимическому соотнесению с «половой грязью». Позвольте мне также привести пример. Г-жа С, молодая девушка 23 лет, обсессивно-компульсивная, студентка философского факультета, пригласила в дом своих родителей пожить на несколько дней своего друга, в которого она, по ее словам, была влюблена. Однако, по ее представлениям, они с другом должны были спать в разных комнатах. Родители пациентки, так как это им было по бытовым причинам неудобно, купили для гостя раскладушку и сообщили об этом дочери. Она была крайне недовольна. Когда же отец, озабоченный тем, что его взрослая уже дочь «засиделась в девках», полушутливо сказал жене, что, дескать, теперь они хотя бы «потрахаются вволю», жена ему ответила, что имела на этот счет разговор с дочерью, которая заявила, что «этот путь не для них», что секс – это грязное дело и к любви не имеет никакого отношения. По ее словам, ее друг, такой же обсессивно-компульсивный «ботаник», тоже студент-философ, разделял ее мнение.

Ненси МакВильямс пишет в своем руководстве:

Почему же компульсивные относятся к сексу с таким отвращением? Потому что секс связан для них с анальной сферой, например, с анальной мастурбацией, к которой часто прибегают маленькие дети на соответствующей стадии психосексуального развития, отчего у них действительно становятся грязные и дурно пахнущие руки (о связи компульсивности с дурным запахом см. также упоминавшуюся уже статью [Гебсаттель, 2001]). Фенихель также пишет по этому поводу:

Фрейд в статье «Характер и анальная эротика» пишет, что «акт дефекации доставляет им удовольствие» [Фрейд, 1998а: 185]. Удовольствие от дефекации, наслаждение от дефекации и формирует анально-компульсивный характер и невроз навязчивых состояний. В дальнейшем благодаря реактивному образованию весь этот анально-секс уально-садистический комплекс начинает вызывать у взрослого компульсивного человека отвращение. Отсюда отвращение к сексу.

К анальности закономерно примешивается садизм. Возможно, что здесь также играет роль садистское истолкование ребенком «первосцены»: когда он наблюдает за половыми сношениями родителей, ему кажется, что отец совершает садистское насилие над матерью (одна из первых работ, подробно посвященных первосцене, это большая статья Фрейда о так называемом Человеке-Волке «Из истории одного детского невроза» [Фрейд, 1996]) (мы уже писали, что эдипальная проблематика благодаря регрессии при компульсивном неврозе истолковывается в анально-садистических понятиях). Фрейд также писал, что скупой ассоциируется с грязным, а компульсивные чрезвычайно скупы, деньги для них, как известно, – это эквивалент фекалий, которые можно подарить в качестве первого сокровища родителям, но можно и удержать, отсюда запоры как метонимия скупости – то есть нежелания что-либо отдавать [Фрейд, 1998а].

Каким же образом чистота как эквивалент аккуратности и педантизма связана с магией? Итак, чистота – это антианальность, антисексуальность, антисадизм. В начале этого исследования мы приводили цитату из Фрэзера о садистичности магии. Весьма условно можно сказать, что магия разделятся на «черную», связанную с садизмом, в частности, убийством, и «белую», связанную с лечением, например, заговор на лечение каких-либо органов тела или болезней.

Если следовать логике фрейдовского «Тотема и табу», «черная магия», желание смерти отцу, королю, священнику (с того, как ритуально убивали царей начинается, как известно, огромное исследование Дж. Фрезера «Золотая ветвь» [Фрэзер, 1985]), привела однажды к убийству членами первобытной орды общего отца и ритуальной трапезе его поедания [Фрейд, 1998].

Примерно такую же роль играет анальное всемогущество мыслей: «Я подумал, что он умрет, и он сразу умер». Почему всемогущество мыслей с садистическим оттенком анально? Это связано с идеей того, что фекалии «исчезают» в унитазе, как полагает ребенок. Уничтожение фекалий = анальный садизм = тяга к убийству. Мы говорим: «грязный убийца», «грязный преступник», «грязная личность». Всякий ли садизм имеет анальные истоки? По-видимому, да. (Впрочем, возможен, по-видимому, фаллическо-нарциссический (термин Вильгельма Райха [Райх, 1999]) садизм, но это скорее не садизм, а просто сильная агрессия – убить, как проткнуть; вероятно, такого рода агрессия имеет место на войне, где она садистически-анально не окрашена). Отсюда можно сделать шаг к садистам-убийцам, маньякам, которые, как известно, чрезвычайно пунктуальны! Они либо совершают преступления в соответствии со строго продуманным ритуалом или делают это по-разному, но тогда с педантично продуманной системой, как в известном фильме «Семь», где маньяк убивал жертву одну за другой, каждая из которых олицетворяла один из семи смертных грехов (характерно компульсивное оперирование числом) (тот же самый тип преступника мы видим в романе Александры Марининой «Седьмая жертва»). Конечно, педантичные (кстати, чаще всего сексуальные) маньяки, убийцы-садисты не являются компульсивными невротиками. Это тяжелые психотики с выраженным обсессивно-компульсивным радикалом.

Позвольте мне привести еще одну клиническую иллюстрацию. Г-н D., филолог, 42 лет, родился в музыкальной семье (его старший брат работает скрипачом в симфоническом оркестре); г-н D. с детства обожал музыку и довольно хорошо ее знал, хотя не играл ни на одном инструменте; шизотипическое расстройство личности с выраженными обсессивно-компульсивными констелляциями. Примерно с 39 лет, после перенесения тяжелой ажитированной депрессии с бессонницей или укороченным сном г-н D. начал переживать мучительные музыкальные ананказмы: в его голове все время играла музыка – либо большие фрагменты классических произведений западных композиторов, либо, что было самое мучительное, «навязчивое повторение» обрывка одной и той же музыкальной фразы. По принципу «реактивного образования» (г-н D. – крайне демократических, даже правых взглядов, но, будучи москвичом, рос и воспитывался, естественно, в советской среде) вместо Баха и Шопена могли звучать обрывки советских песен «Подмосковные вечера», «Сняла решительно пиджак наброшенный…», «Как прекрасен этот мир, посмотри…» и т. п. И вот как-то г-н D. сказал одну фразу, примерно такую: «Стоит мне только подумать – и оно возникает». Он имел в виду следующее: стоило ему подумать о музыкальной фразе, как она тотчас возникала в его голове. Мне кажется, это может пролить еще один луч на механизм соотношения ананказма и магии. С одной стороны, мы здесь имеем хрестоматийное, хотя и на уровне одного сознания, «всемогущество мыслей» («стоит мне подумать об этом, как оно возникает»). С другой стороны, здесь происходило нечто вроде магической материализации мысли. Он случайно думал о какой-то музыкальной фразе, она сразу возникала в его голове, навязчиво повторялась, разрасталась, иногда обрастала какими-то дополнительными ассоциациями; потом, чтобы как-то отвязаться от нее, он мог начать ее напевать, или пытаться «сбить» другим музыкальным мотивом, более приемлемым – в обсессивном духе музыкальные мотивы делились на приятные и неприятные; приятными, естественно, была классическая музыка, лучше, если чисто инструментальная, неприятными – советские песни с ненавистными кондовыми словами.