Итак, чувствования, которые сопровождают ощущения и представления, не вполне определяются последними, а зависят – и в этом их огромное общее значение – еще от одного фактора, а именно от отношения влияющих на душу объективных событий к благосостоянию организмаили его внутренней, душевной жизни. Чувствования дают впечатлениям о внешнем мире оценку, которая нужна душе для того, чтобы в борьбе за самосохранение правильно относиться к внешним предметам. А именно: чувствования удовольствия указывают на то, что вызывающие их впечатления или причины этих впечатлений при данных обстоятельствах полезны для организма или для ближайшим образом занятых ими органов; чувствования неудовольствия, напротив, указывают на вред и опасность подлежащих внешних воздействий.

Некоторые особенности чувствований вызывают большие осложнения душевных образований и вследствие этого очень затрудняют их понимание. Чувствования, связанные с представлениями, отражают, например, характер соответствующих ощущений: представляемые розги неприятны, потому что действительно полученные розги тоже были неприятны. Но благодаря сочетанию представлений часто получаются совершенно превратные результаты: воспоминание о неприятном происшествии может при всей своей мучительности стать источником удовольствия. Далее, мы уже упомянули, что чувствования бывают связаны не только с отдельными ощущениями и представлениями, но и с их сочетаниями и отношениями, например, совпадением в пространстве, последовательностью и т. д. Всякая совокупность ощущений и представлений сопровождается, значит, невероятным количеством разнообразных чувствований. Но при всем своем различии все они являются членами одного и того же многообразия, разными степенями чувствования удовольствия и неудовольствия. А вследствие этого они до известной степени опять соединяются и объединяются: поскольку они однородны, они сливаются и усиливают друг друга; поскольку же они противоположны, они целиком или отчасти друг друга покрывают и компенсируют. Отсюда происходит единство и вместе с тем неисчерпаемое разнообразие таких образований, как любовь, гордость, чувство чести.

В качестве последнего класса элементов психики обычно называют инстинкты и волевые акты, но для этого нет никаких оснований. Они, правда, тоже представляют нечто элементарное, но не в том смысле, как до сих пор рассмотренные образования. В чем выражается, например, такой инстинкт, как инстинкт питания у маленького ребенка? Прежде всего в причиняющих сильное неудовольствие ощущениях голода или жажды и в разнообразных рефлекторных движениях, как крик, метание и т. п. Движения эти, в свою очередь, доходят до сознания в виде ощущений напряжения мускулов и передвижений членов, т. е. в виде кинестетических ощущений (с. 206), за которыми обычно следует устранение неудовольствия. Итак, мы здесь и аналогично во всяком другом инстинкте различаем две группы ощущений: одну группу разного рода ощущений, сопровождаемых сильными чувствованиями, и другую группу, вызываемую рефлекторными движениями, объективный результат которых состоит в устранении неудовольствия или в длительном сохранении удовольствия; ничего другого в душе быть не может. Но когда такие инстинкты и их проявления переживаются неоднократно, то запечатлевается все более отчетливое представление о благоприятном конечном результате всего процесса. И в конце концов эти представления уже имеются в сознании, как только начинается ведущий к ним процесс. Как только возникают, например, мучительные ощущения голода, дитя уже представляет себе насыщающую его бутылку, мать, которая спешит к нему с этой бутылкой и т. д. Инстинкт превратился, таким образом, в простой волевой акт. Воля содержит, во-первых, инстинкт с входящими в состав его ощущениями и чувствованиями, а затем еще следующее: духовное предвидение конечного результата ощущаемойдеятельности, который вместе с тем представляется в виде связанного с удовольствием прекращения наличного неудовольствия или в виде сохранения наличного удовольствия. Воля – это инстинкт с придачей предвидения результатов. О каких-либо новых элементах, кроме уже до того рассмотренных, говорить, как мы видим, не приходится; кроме ощущений, чувствований удовольствия и неудовольствия и представлений, ничего больше нет.

Душа не просто воспринимает впечатления внешнего мира, как они доходят до нее, а реагирует на них многоразличными способами, в которых сказываются ее особенности и еще больше особенности ее целей. Главным образом следует отличать четыре таких способа, составляющих две пары в известном смысле противоположностей. Для простых обозначений этих способов пользуются названиями: внимание и память, упражнение и утомление.

Корабль, подверженный действию нескольких сил одновременно, например, действию своего винта, ветра, течения, одинаково подчиняется всем этим действиям, и по истечении некоторого промежутка времени он достигает того самого места, какого он достиг бы, если бы эти силы последовательно действовали на него столько же времени каждая отдельно. При одновременном действии нескольких сил движение корабля, как и любого предмета внешнего мира, определяется законом образования равнодействующей. Совершенно иначе обстоит дело с душой. Если душе сразу предлагается много объектов для зрения, например сцена из народной жизни в театре, и много для слуха, например музыка оркестра, и если независимо от этого толчка к возникновению разного рода мыслей душа испытывает еще иные толчки, например слышится тихий шепот поблизости, то результат получается совсем не такой, как в том случае, если бы все эти воздействия производились на душу разновременно. Имея в своем распоряжении достаточно времени, душа может увидеть, услышать и представить себе все, что ей предлагается. Но сделать все это сразу она не в состоянии; ее дееспособность ограничена. Поэтому не все ощущения и представления, объективные причины которых имеются налицо, доходят до сознания. Отдельные, особо благоприятствуемые, воздействия пробивают себе путь и действительно производят те действия, на какие они способны. Но это всегда происходит за счет многих других. И чем энергичнее прокладывает себе дорогу действие отдельных причин, т. е. чем сильнее и отчетливее соответствующие отдельные представления или зрительные и слуховые впечатления, тем слабее и незаметнее действие прочих причин. Они не совершенно потеряны для души; душа только не различает их, а получает от них одно общее более или менее цельное впечатление; они образуют расплывчатый фон для ярко выступающих сознательных переживаний.

Это явление выбора называют суженностью сознания, или – гораздо чаще – вниманием, а противоположное явление – рассеянностью. Во всей неорганической жизни нет ничего подобного этому явлению, которое господствует над всей душевной жизнью и характерно для всех ее проявлений. Умственной работе мешает детский крик, при исправлении корректурных ошибок невозможно обращать внимание на смысл читаемого и т. д.

В ходячем представлении внимательность состоит в чисто произвольных актах души. Душа вполне по своему желанию «обращает свое внимание» на то или другое. Невозможность такого мифологического воззрения очевидна без всяких объяснений. Предпочтения или пренебрежения, в которых выражается внимательность или состояние рассеянности, являются строго закономерными следствиями известных особенностей или известных отношений производимых на душу впечатлений. Существенное значение имеют здесь главным образом два обстоятельства.

Во-первых, ценностьвпечатлений для чувствований.Ощущения и представления, сильно окрашенные удовольствием или неудовольствием, легче пробивают себе путь в душе и проявляются сильнее, чем индифферентные переживания. Если поблизости кто-нибудь станет обо мне худо или хорошо отзываться, то я легко услышу это, если даже оно было сказано шепотом и физически, значит, не легко могло быть воспринято. В этом состоит то, что называют возбуждением внимания посредством интереса.Интерес есть ведь не что иное, как чувствование удовольствия, вызываемое благожелательным отношением прежних представлений к новому впечатлению. Но мы уже показали, что чувствования удовольствия или неудовольствия следует рассматривать как симптомы того, что полезно и вредно для души и для организма. Значит, из всех производимых на душу впечатлений внешнего мира преимущественной силы достигают те, которые наиболее важны для нее самой, для ее собственного благосостояния.

Вторую причину внимательности составляет родствопроизводимых на душу впечатлений с теми, которые как раз в тот момент имеются в ней. Если в нашем сознании имеются представления, то внимание скорее всего обращается на такие ощущения, которые дают чувственно-реальное воплощение содержания этих представлений, и на такие представления, которые родственны им или их точнее определяют. На этом основано, например, более легкое сознавание того, что наблюдают. Итак, кроме собственного блага души выбор между доходящими до нее воздействиями определяется еще их отношением к господствующему в данный момент ходу мыслей.