Травина отвлеклась, чтобы что-то объяснить светловолосой девочке лет семи, потом сказала несколько слов своему помощнику, высокому худощавому парню, которому едва ли перевалило за двадцать, и вернулась к Насте, сидящей в первом ряду зрительских трибун.

– Вообще фигурное катание – это такая штука, в которой все делается через преодоления, через ограничения и через боль, – продолжала тренер. – На тренировках больно и страшно. А коньки раскатывать? Это же настоящая драма! За два-три года тренировок и выступлений пара коньков уделывается в хлам, но это у уже оформившихся ребят, а у тех, кто еще растет, коньки-то целы, да размер ноги увеличился, поэтому нужна новая пара. И раскатать эту новую пару можно только между окончанием соревновательного периода и началом летних сборов. В это время тренировки не такие интенсивные, спортсменам начинают ставить новые программы к следующему сезону. Другого времени для этого нет, потому что летом сборы, потом начинается соревновательный период, который длится до конца марта, а иногда до середины апреля, и в это время коньки уже должны быть полностью готовы. Вот только в конце весны их и можно раскатать. А знаете, что это такое? Это кровавые мозоли каждый день и боль каждую секунду. И нельзя отлежаться дома в мягких тапочках с перебинтованными ногами, надо всовывать ноги в коньки и тренироваться. Каждый день, с одним выходным в неделю. И терпеть, терпеть, терпеть. Это тоже добавляет стресс. Ведь если ты раскатаешь коньки за неделю, это, считай, тебе сильно повезло. Некоторые по два-три месяца мучаются. Конечно, есть счастливчики, которые надевают новые коньки – и вперед, все как влитое, ни одной мозоли. Но это именно везунчики. В подавляющем большинстве случаев так не бывает. Фигуристу на льду почти все время больно, вы должны это понимать. Поэтому во время тренировок восприятие у него искажено, и он обычную шутку может воспринять как оскорбление, а требование, высказанное строгим голосом, ему может показаться криком и грубостью.

– То есть вы хотите сказать, что все разговоры о грубом поведении тренеров – это сказки? – недоверчиво уточнила Настя.

Травина оторвала взгляд от маленьких спортсменов, разучивающих на льду какой-то шаг под руководством юного помощника, и перевела глаза на Каменскую. В ее взгляде Насте почудилось не то сожаление, не то горечь.

– Это не сказки, – негромко сказала Жанна. – Тренеры и кричат на спортсменов, и руки распускают, это правда. Не все, конечно, огульно оговаривать не стану. Но многие. И кричат не только на льду.

– Господи! – ужаснулась Настя. – За что же можно ударить спортсмена?

– Спортсменку, – с усмешкой поправила ее Травина. – Например, за обжорство. И даже не за обжорство, это я преувеличила, конечно. Просто за съеденную булочку. Видите ли, для девочек в фигурном катании, особенно для парниц, очень остро стоит вопрос веса. Ведь партнеру надо ее поднимать, подбрасывать, ловить, крутить. Девочки должны тщательнейшим образом следить за тем, чтобы не набрать килограммы, а они же растут, им по тринадцать-четырнадцать лет, в этом возрасте они совсем не могут себе отказывать в еде, за булку готовы родину продать. Вот я вам про себя расскажу. – Жанна улыбнулась, на этот раз весело. – Мне было тринадцать лет, когда я поехала на сборы в Томск. В той гостинице, где все мы жили, в подвале находились кондитерский цех и пекарня, и там можно было купить свежие и потрясающе вкусные булки с кремом. Впрочем, мы же постоянно хотели есть, и нам любая плюшка казалась вершиной кулинарного совершенства. И однажды я в лифте столкнулась с тренером, а у меня во рту только что купленная булочка. Тренер схватила меня за руку и потащила к главному тренеру, а та, не тратя время на разговоры, просто дала мне по морде. Вообще для девчонок-фигуристок, кроме страха и боли, есть две проблемы: голод и вес. Если соблюдать режим питания так, как предписано, то есть хочется постоянно, особенно в возрасте от тринадцати до семнадцати лет. А если нарушать, то на взвешивании сразу все обнаружится. Вот девочки и начинают «режимить» за три дня до взвешивания, а как только взвесятся – сразу начинают снова нарушать. Как правило, взвешивание производится раз в неделю, но если тренеру, как говорится, на глазок покажется, что спортсменка прибавила в весе, он может заставить ее встать на весы в любой момент. И если весы покажут что-то не то, то могут и подзатыльник отвесить, это правда. А могут и по морде съездить, как мне. Но, опять же, бывают исключения.

– Какие?

– Если девочка худенькая и не прибавляет в весе, даже когда ест все подряд, то за булку или пирожное могут и простить. А вот если имеется склонность к быстрому набору граммов, перерастающих в килограммы, то за нарушение режима питания наказывают нещадно. Ну а мальчикам могут отвесить за курение, например, или за выпивку. Но и тем и другим могут и за бестолковость поддать, когда тренер десять раз говорит, как надо сделать, а они не выполняют.

– Ламзин тоже так мог?

Травина отвела глаза и неопределенно пожала плечами, из чего Настя сделала совершенно однозначный вывод: да, мог Валерий Петрович поднять руку на своего спортсмена. Вот теперь можно и про Шнитова спросить: Травина явно не хочет продолжать тему грубости тренеров по отношению к подросткам и будет рада ухватиться за возможность поговорить о чем-нибудь другом. Так рада, что от радости расскажет все, что знает, даже то, чего рассказывать, может быть, и не стоило бы.

– Жанна, а что вы мне можете рассказать о Шнитове?

– О каком? Об Игоре Эдуардовиче или об Олеге?

Надо было сделать вид, что Настя в общем-то в курсе, о каком именно Шнитове спрашивает. Но она была совершенно не в курсе, поэтому пошла по самому простому пути: одного Шнитова назвали по имени-отчеству, второго просто по имени. Стало быть, либо один старше, другой младше, либо один – уважаемый человек, целый настоящий Игорь Эдуардович, а второй попроще, просто Олег. Начать имело смысл с того, кто покруче или постарше.

– Меня интересует главным образом Игорь Эдуардович, – осторожно ответила она. – Ну и Олег тоже, само собой.

Анастасия Каменская слишком долго работала в уголовном розыске и слишком много людей и судеб узнала, чтобы так уж сильно удивляться чему бы то было. Она всякого повидала. И о том, что спорт – такое же поле для интриг, как и любая другая сфера человеческой деятельности, тоже была в общем-то в курсе. Однако подробности, рассказанные Жанной Травиной, оказались неожиданностью даже для полковника в отставке…

Братья Шнитовы, старший Игорь и младший Олег, выросли в спортивной семье, мама занималась спортивной гимнастикой, отец – прыжками в воду. Обоих мальчиков отдали в фигурное катание. Младший, Олег, оказался более способным и со своей партнершей по спортивным танцам докатался до десятки сильнейших на чемпионате мира, у Игоря способностей к этому виду спорта оказалось меньше, и он довольно рано ушел со льда, решив делать карьеру спортивного функционера, в чем и преуспел в полной мере. Сегодня Игорь Эдуардович Шнитов является влиятельным чиновником, членом Исполкома Федерации фигурного катания, а его брат Олег стал довольно известным тренером и вполне успешно работает в США. Братья всегда были очень дружны и друг за друга стояли горой.

Ярким примером проявления братских чувств стала история успеха одной танцевальной пары. У ребят в России был очень хороший тренер, но им казалось, что тренер уделяет намного больше внимания другой паре. Та, другая, пара была чемпионской, и тренер действительно усиленно занимался именно с ней, но так происходит всегда, во всех группах и у всех тренеров. Чемпионы заканчивали выступать, они катались последний сезон и собирались уходить, об этом все знали, никакого секрета из данного факта не делалось, и после их ухода все внимание тренера и хореографа переключилось бы на молодых перспективных спортсменов. И это тоже все понимали. Все, кроме самих ребят, посчитавших, что их обделяют тренерской заботой, и не захотевших ждать еще один сезон, пока уйдут наконец ненавистные конкуренты. Толчком к принятию решения стал прискорбный факт получения крайне низких мест на соревнованиях после того, как в предыдущем году они добились значительных успехов и высоких мест. Спортсмены не захотели признавать, что они сами «наваляли», им намного удобнее было думать, что виноват тренер: мало с ними занимался и вообще делал все неправильно.