— Хорошенькое веселье, — сказал Федор Филиппович. — Прямо обхохочешься.

— Да то-то, что обхохочешься. Чистый анекдот! Детонаторов-то нет, а без них этим тротилом хоть печку топи. В том ведь и соль, что это никакая не диверсия, просто кто-то нашей конторе в физиономию харкнул. Да как смачно харкнул-то!

Держа телефон у щеки, Федор Филиппович обернулся и посмотрел на машину сопровождения. Белый «фольксваген» стоял на обочине метрах в двадцати от него, и оранжевые огни его аварийной сигнализации размеренно моргали, попадая в такт таким же огням генеральской «тойоты».

«Вот кретин», — подумал Федор Филиппович, но на этот раз воздержался от озвучивания своего мнения: Суровцев мог понять его неправильно, а те, кто сидел на прослушке, наоборот, правильно.

— Я смотрю, Олег Юрьевич, тебе и впрямь не терпится составить мне компанию в арестантской роте, — сказал он. — Ты понимаешь, что нас с тобой слушают?

— Да на здоровье, — фыркнул генерал Суровцев, — нам не привыкать. Всех не пересажают. А пересажают, так самим же хуже: кто тогда работать-то станет? Чьими тогда руками все это дерьмо выгребать? Ладно, будь здоров, не кашляй. Я на совещание к Большому Шефу.

— Давай-давай. Там тебе как раз все и объяснят — и насчет кадрового вопроса, и насчет дерьма…

— Это уж как водится, — согласился Суровцев. — Везучий ты все-таки, Федор! А это, часом, не твоя работа? Я бы на твоем месте непременно что-нибудь этакое в отместку сочинил… Сочинил и учинил, чтоб служба медом не казалась.

— Иди ты к черту, — сказал ему Федор Филиппович. — На совещание опоздаешь.

— Так-то ты о руководстве отзываешься, — сказал Олег Юрьевич, невесело хохотнул и дал отбой.

Генерал вернулся за руль и тронулся в путь. Он почти не сомневался, что знает автора всполошившей Лубянку рискованной шутки, но никак не мог понять, зачем ему это понадобилось. Впрочем, гадать не стоило: вскоре все его недоумения должны были разъясниться.

К воротам своего деревенского дома он подъехал уже в сумерках. У ворот, щурясь и прикрываясь ладонью от света фар, отирался какой-то незнакомый Федору Филипповичу и похоже, что не местный мужик в расстегнутой до самого низа клетчатой рубахе навыпуск, замызганных рабочих штанах и растоптанных коричневых туфлях на босу ногу. Генерал вышел из машины и, следуя священному мужскому ритуалу, пожал протянутую незнакомцем руку.

— Здорово, Филиппыч! — приветствовал его незнакомец. Он не вполне твердо держался на ногах и распространял резкие ароматы недавно принятой внутрь водки и сырого лука. Тут все было понятно: генерал не напрасно тянул время, а Глеб, как обычно, сумел правильно и с пользой использовать полученную фору.

— Здорово, Петрович, — сказал мужику Федор Филиппович. — Погоди, я машину во двор загоню, и потолкуем.

Петрович — возможно, что и впрямь Петрович, а возможно, и нет, — помог ему открыть ворота, услужливо придержал норовящую захлопнуться левую створку, а когда машина въехала во двор, самостоятельно их закрыл. Федор Филиппович, таким образом, не заметил, где остановился белый «фольксваген», но был уверен, что где-то поблизости — спасибо, что не прямо во дворе.

В компании «Петровича», в лице которого, если только он не был настоящим печником, пропал большой артист, генерал прошел в дом, где его спутник внимательно обследовал печку. Процесс обследования сопровождался пространными узкоспециальными комментариями, из коих следовало, что печка ни к черту не годится и остро нуждается в реконструкции. «Разобрать на хрен до самого фундамента и на хрен заново сложить», — так из уст «Петровича» прозвучал окончательный вердикт. Генерал сказал, что подумает, после чего абориген удалился, унося с собой небольшую сумму денег и бутылку водки, которая пылилась в кладовке с прошлого Нового Года. Бутылку он порывался распить с хозяином, но, когда Федор Филиппович отказался от угощения, настаивать не стал, а, напротив, заметно воспрянул духом.

Проводив его до калитки, генерал вернулся в дом, включил свет и плотно задернул занавески. Когда, покончив с последней, он обернулся лицом к комнате, Слепой уже сидел за столом, положив ногу на ногу и катая в пальцах незажженную сигарету. Федор Филиппович снял с комода и поставил перед ним пепельницу, а потом выключил мобильный телефон и вынул из него батарею.

— Да, теперь можно, — ответил Глеб на его вопросительный взгляд. — Я проверил дом, жучков нет, все чисто. Что происходит, товарищ генерал?

— То, чего следовало ожидать, — ответил Федор Филиппович. — Скажи лучше, как ты провернул этот фокус с тротилом.

— Это не фокус, — отмахнулся Глеб. — Просто попросил одну сволочь вернуть старый должок, вот и все.

— А зачем?

— Вот и я думаю: зачем? Посмотрите-ка на это.

Глеб протянул Федору Филипповичу свой телефон с выведенным на дисплей сообщением от Чапая. Федор Филиппович прочел его дважды и озадаченно хмыкнул.

— Надо же, как оперативно они работают! Значит, завтра, в двенадцать, на Поклонной Горе…