–Даже если подобное произойдет, вас будет утешать мысль, что вы принесли себя в жертву ради своей страны, ради народа, который верит, что царь – помазанник Божий и не может променять свой жребий на бабью юбку, – грубо сказал Вово.

Лицо Александра стало страшным:

–Да вы что, князь?!

–Можете меня хоть в шпицрутены, хоть в кандалы, а я уверен: только с принцессой Дагмар вы обретете счастье. И не забудьте, что она завещана вам вашим братом!

Александр хотел что-то сказать, но не смог. Метнул на Вово убийственный взгляд и вышел с балкона, сжав в кулаке недокуренную, непотушенную папиросу.

«Хотел бы я прочитать, какими словами он будет меня костерить нынче на страницах мною же подаренного дневника», – усмехнувшись, подумал Вово.

Но ничего особенного он не узнал бы, Александр его не бранил. Слова Мещерского отскочили от него, как от стенки горох, задев лишь на мгновение. И в мыслях его была одна любовь, любовь к Марии Элимовне!

Император сразу понял по выражению лица Мещерского, что князь не добился успеха. Александр был все такой же, словно не в себе, о Дагмар не упоминал, а если разговор начинали отец или мать, отмалчивался или бормотал какую-то дичь вроде – пусть все будет, как Бог даст. А между тем от короля Кристиана пришло письмо, он недвусмысленно спрашивал, что означает парижская статья, перепечатанная датскими газетами, правда ли это и не должна ли Дагмар считать себя свободной и перестать отказывать претендентам на ее руку?

В таком замешательстве император Александр Николаевич не пребывал уже давно. Несуразные сердечные дела сына отвлекали его не только от государственных забот. Они мешали ему предаваться мыслям, которые с недавних пор оставляли его первую отраду. В Вербное воскресенье, заменяя приболевшую императрицу, он посетил Смольный институт, где начальница Леонтьева представила ему среди других семнадцатилетнюю Екатерину Долгорукую. Император вспомнил, как десять лет назад был в имении ее отца и видел маленькую девочку. Теперь она стала взрослой… Он влюбился с первого взгляда и начал искать встреч.

Необходимость постоянного притворства перед больной, измученной страданиями женой давно стала его второй натурой, но никогда ему не было так трудно. И глупые бредни, обуревавшие сына, порой доводили его до исступления. А главное, он ничего не мог сделать с этой княжной, потому что сын не простил бы его. Сейчас с бедным Макой, который вдруг спятил, надлежало обращаться бережно, будто со стеклянным. Потом он сам поймет, сколько глупостей готов был нагородить – Александр Николаевич в этом не сомневался, но сейчас сын – с его-то безумным упрямством! – на многое способен! Прозрение рано или поздно произойдет, вопрос в том, поздно или рано. Как ускорить его приход?

Александр Николаевич дорого дал бы за то, чтобы заглянуть в дневник сына. Но это было невозможно – вот так прийти и потребовать. Нелепость какая! Это унизило бы Сашу. Это поссорило бы их! А самому унизиться до того, чтобы попросить кого-то из воспитателей или слуг, он тоже не мог.

В общем, это было даже хорошо, потому что наследник престола страницу за страницей заполнял страстными воспоминаниями:

Наступил май. Брат Алексей, который больше всего любил женщин и море (морскую карьеру начал с десяти лет, проходил практику на разных кораблях под руководством своего воспитателя, адмирала Посьета, а с пятнадцати начал карьеру соблазнителя), завершил строительство небольшой яхты. Строительством он сам руководил и дотошно вникал во все детали. Яхту назвал «Dagmar» и пригласил Александра прибыть на церемонию освящения. Алексей не знал, что его любовница, Сашенька Жуковская, помогала своей подруге Мари Мещерской интриговать против Дагмар, и, выбирая это название, надеялся подтолкнуть старшего брата к окончательному решению. Но вместо этого лишь испортил дело.

Александр уже доехал до Адмиралтейской верфи, но повернул назад, потому что и намек брата понял, и других намеков на свой счет боялся. Это был тяжелый день в его жизни. Он не поехал к этой «Dagmar», не поедет и к настоящей!

Необходимо поговорить с отцом. Однако отец был в отъезде, и Александр решил подготовиться к разговору с ним.

В дневнике он написал слова, которые скажет императору при встрече.

Он вскочил из-за стола и принялся быстро ходить из угла в угол. Комнаты никогда не казались так малы и тесны. Но где же пап'a? В глубине души Александр боялся, что решимость его иссякнет, и подогревал ее снова и снова. Твердил, что надо набраться терпения.

Если бы он только знал, где в это время находился его отец! У него было тайное свидание…

С княгиней Карамзиной-Демидовой.

Авроре Карловне Демидовой-Карамзиной, урожденной Шернваль, фрейлине императорского двора в Финляндии, было уже за пятьдесят, но она продолжала затмевать других женщин своей редкостной красотой. Когда ее спрашивали, в чем тайна ее невянущей внешности, Аврора объясняла, что все дело в долгих пеших прогулках, которые она совершает каждое утро, независимо от погоды в любом месте, где встречает это утро. Ведь ее имя означает «утренняя заря», и именно богиня Аврора во время этих прогулок благословляет ее красоту. Однако красота эта странным и непонятным образом свела в могилу немало мужчин [19] .