Вероятно, именно так случилось и с Сашей. Княжна М. просто была рядом. Смотрела с восторгом, томно вздыхала, делала вид, будто жизни без него не мыслит… Она просто находилась рядом! А Саша – мягкий, добрый, несмотря на свою суровую богатырскую внешность. И если рядом окажется сильная женщина, то сделает с ним что угодно.

Дагмар усмехнулась. А она – сильная? Сможет ли делать что угодно со своим мужем? Это выяснится, если она все же выйдет за Сашу. А если нет?

Дагмар прижала руки к груди, такой острой была боль при этой мысли. Да неужели ей придется перенести еще одну потерю? Гибель еще одной надежды? Сердце едва не разорвалось при вечном прощании с Никсой… До сих пор она иногда просыпается в слезах и ненавидит белые розы, которыми весь он был покрыт на своем смертном одре. И все же, хотя Дагмар и сама была полумертвой от горя, ей удалось воспрянуть к жизни, потому что рядом находился Саша, а потом надежда на то, что они с ним соединятся.

Но если этого не произойдет… Если неведомая княжна М. одолела его, как Снежная Королева одолела Кая… что же делать маленькой Герде? Плакать, чтобы слезы растопили его сердце и выгнали из глаз осколок кривого зеркала? Но Дагмар слишком горда, чтобы плакать из-за мужчины, пусть даже она любит его. Да. Весь ужас в том, что она любит Сашу и не мыслит себе жизни без него!

На май назначен его визит в Данию. Отец и русский император давно договорились об этом в письмах. Он или приедет и сделает Дагмар предложение, или…

На другой день Александр проснулся ни свет ни заря, но долго лежал с закрытыми глазами, готовя себя к разговору с отцом и молясь: «Боже, помоги мне отказаться от престола и устроить счастье мое с Марией Элимовной! Ты знаешь, Господи, меня мучит одно: очень боюсь, что, когда наступит решительная минута, она испугается и откажется от меня, и тогда все пропало. Хотя я уверен, что она готова выйти за меня замуж, но кто знает, что у нее на сердце… Боже, укрепи нас и помоги нам!»

Пора было вставать и пить кофе, уже пробило восемь. Затем был урок русской истории с Сергеем Михайловичем Соловьевым, занятия по праву с Победоносцевым, обед, потом английский язык, прогулка верхом, еще суета какая-то… весь день как бы мимо летел, но вот настал вечер, и пришло время отправляться с визитом к родителям.

Мам'a дурно чувствовала себя, и Александр сошелся один на один с отцом. У императора было невозмутимое выражение лица, однако сыну казалось, будто отец пристально, придирчиво разглядывает его.

В общем-то, он был недалек от истины. Отец смотрел на него и размышлял, как мог в нем до такой степени ошибиться. Он-то думал, что «милый Мака» – чистый лист, на котором можно написать что угодно, мягкая глина, из которой можно что угодно вылепить. Считал, что в Никсе гораздо больше своеволия, но вот что вышло на поверку!

–Я получил письмо из Дании, – заявил он. – Его величество интересуется, что означают эти инсинуации французских газет и каковы наши намерения в связи со всем этим.

–И что вы ответили, пап'a? – спросил Александр, не поднимая головы.

–Мне бы хотелось знать, что ответил бы ты, если бы оказался на моем месте.

–Я могу только со своего места сказать, – пробормотал Александр.

–Что ж, скажи.

«Ну, надо решиться! Если сейчас не отважусь, то уж никогда не отважусь!» – подумал Александр и с ощущением, словно сунул руку в огонь, выпалил:

–Я не хочу ехать в Данию! Чувствую, что Дагмар любить не могу, я другую люблю. Марию Элимовну Мещерскую. И хочу на ней жениться.

Отец молчал. Александр думал, что, высказавшись, почувствует облегчение, но нет – еще тяжелее на душе стало. Понятно почему! Самого главного-то он еще не сказал. Но как решиться? Сейчас такой ужас будет…

–И что же ты предлагаешь, – спокойно спросил отец, – написать в Копенгаген, что наши переговоры ничего не стоят, а все, что в пошлых газетах опубликовано, правда?

–Пап'a, я думаю, Дагмар я не буду нужен, если от престола отрекусь, – произнес Александр.

–Что?

–Отрекусь, – угрюмо повторил сын. – Я считаю себя неспособным. Владимир лучше меня справится. Помнишь, Никса еще маленький был, а сказал, что царем станет Владимир? Так пусть и будет.

Говоря это, он не смотрел на императора, а только Бога молил, чтобы все поскорее разрешилось. Конечно, отец будет кричать, гневаться, но тут главное – твердо стоять на своем.

Но отец молчал. Александр решился поглядеть – и был ошеломлен, увидев выражение его лица. Не гнев, не злоба – бесконечное, неописуемое изумление читалось в нем. И отец все молчал, словно лишился дара речи. Наконец губы его шевельнулись.

–Ты что же думаешь, – тихо проговорил отец, – что я на своем месте по доброй воле? Что любого иного государя кто-нибудь спрашивает, прежде чем ставить его между Богом и людьми?! Неужели ты в самом деле так глуп, бедный Мака? Веришь, будто судьба государя – скипетр и держава, которые можно кому-то другому в руки сунуть и уйти восвояси? Уму непостижимо!