Она переплетала ему косичку, а он баловал ее огромными букетами цветов, конфетами и подарками.

Она учила его готовить блюда русской кухни, а он рассказывал ей об оружии. Она массировала ему плечи после ванной, а он ей розовые мягкие стопы, пока не добирался выше, задирал майку и со смехом заваливал на кровать.

Один раз он даже согласился станцевать в костюме зайчика – голый, с ушками на голове и с мешочком на пенисе. Тогда Лера смеялась так громко и долго, что у нее заболел живот.

Время от времени она спрашивала его: «Откуда ты взялся, такой чудной?», - а он в ответ молчал. Существовали темы, на которые им запрещалось думать, и они оба знали об этом.

Дэйн и сам не заметил, как привык к ее стройной фигурке, шагающей с ним рядом по улицам, к стуку ее каблучков, к затянутым в замшевую перчатку пальчикам, лежащим на сгибе его руки. К тому, чтобы перед поцелуем убирать волоски с ее щек. Привык вместе ездить на синей ветке метро до станции «Озерки», а оттуда шагать до проспекта Художников, где расположилась Лерина квартира.

– Потом ее займет брат, - объясняла она с некоторой грустью в голосе, - он уже приготовился перевозить вещи. А мне, наверное, будет некуда вернуться.

В такие моменты грустил и Дэйн.

Хотел бы он сказать: «Ты всегда можешь вернуться ко мне», - но не мог. Не имел права давать надежду. Да и пригласить было некуда. И тогда он снова пытался отвлечь ее, развеселить, напомнить о хорошем, о том, что на новом месте совсем скоро ее ждет замечательная жизнь.

Ночами они нежились в объятьях друг друга, иногда баловались, как котята, иногда набрасывались друг на друга так жадно, будто предыдущей ночи не существовало вовсе, а иногда ласкали друг друга так медленно и трепетно, что щемило на сердце.

Ходили по ресторанам и кафе, выбирали из меню новинки, что-то знакомое или же просто наугад, говорили на любые темы, кроме недозволенных, к коим относились его прошлое и его же планы на будущее, часто сидели в парках и на набережных, кормили «курлыкающих» жадных голубей семечками, смотрели на лодки.

За одно Дэйн был Валерии крайне признателен: они не грустили. А если грусть и проскальзывала в коротких фразах или ненадолго возникала во взгляде, то быстро выветривалась, подобно октябрьским несмелым снежинкам, что безуспешно пытались задержаться на холодных камнях мостовой.

Да, время летело.

Но его осталось еще немного: три коротких (какими они будут – радостными/грустными?) дня.

*****

Утром Лера предложила съездить к ее маме на дачу, пожарить там шашлыки и переночевать, но Дэйн отказался. Сказал, что хотел бы «до-быть» здесь, в Питере, в ее квартире. Уж очень хорошо, тепло им здесь вдвоем, уютно.

И очередной день прошел в городе: они сходили в кино на «Ва-банк», после которого Эльконто долго бухтел, что главному герою следовало научиться лучше драться, прежде чем лезть в подобную заварушку, а Лера смеялась, что некоторые зарабатывают мозгами, а не физической силой.

На что он рычал:

– Можно зарабатывать и тем, и другим!

Она отмахивалась:

– Не все же такие талантливые.

А после вновь было кафе, долгая пешая прогулка, огромный торговый центр – Лере требовалось докупить что-то из косметики – и продуваемая ветрами крыша Исаакиевского собора, откуда они почти час любовались видом на серые и зеленоватые крыши Санкт-Петербурга.

– А дома в твоем далеком городе, какие они? Высокие?

Здесь можно было легко простыть, и поэтому Дэйн тесно прижимал Леру к себе, даже заставил ее надеть капюшон и теперь, когда та поворачивалась, целовал ее в кончик красного носа.

– Да, высокие. Небоскребы. Есть и другие, ниже: особняки, виллы, домики попроще.

– Угу. То есть это могут быть Штаты, Англия, Новая Зеландия, Канада…

– Этим может быть что угодно.

– Все-все! Перестаю гадать. А богатых много?

– Есть и богатые, как здесь, и бедные. Наверное, как и везде.

– А дома ты водишь машину?

– Да, черный внедорожник.

– Тебе такая подходит!

Он видел, как перед ее глазами проносились картины, составленные собственным воображением, в котором она зачем-то пыталась представить его жизнь. Так, наверное, правильно. Люди всегда пытаются понять того, с кем общаются. Узнать, оценить, составить определенное мнение.

– А работаешь ты много?

– Почти все время.

– Тяжелая работа? Хотя, глупый вопрос. Конечно, тяжелая.

– Да. Тяжелая.

– А…

Она вдруг оборвала вопрос, так и не договорив, но он понял. Спиной почувствовал, что ей хотелось спросить: «А есть ли у тебя девушка? Жена?» И ответил сам, не дожидаясь, пока затянется неловкая пауза:

– Нет.

Валерия задрала кверху любопытный носик и спросила:

– А как ты узнал, о чем я хочу спросить?

Он мягко прижался к нему губами.