Подошедшего официанта поблагодарил за принесенный сэндвич, спросил, не подают ли в кафе виски, получил утвердительный ответ и заказал сразу двойную порцию.

А как только тот отошел, взял со стола телефон и с особым удовольствием ткнул на кнопку «Закрыть» над фото Ирины.

За следующие четыре дня Дэйн провел еще три встречи: не настолько неудачные, как с Ириной, но и не в цель, скорее, все-таки мимо.

Темноволосая и прямая, как палка, Наташа – симпатичная, в целом, дама с длинной толстой косой и одетая в клетчатую юбку – на десятой минуте заявила, что ищет исключительно серьезные отношения, а не человека на одну ночь. Эльконто выслушал ультиматум и настолько же прямо заявил, что никакими узами на данный момент связывать себя не намерен. Так и разошлись, недовольные, но с миром.

Хохотушка Лия, в противоположность Наташе, наоборот, не искала ничего серьезного и успела пощупать его за причиндалы уже во время первой и единственной прогулки по парку, когда доверительно прижалась к его груди и задрала лицо вверх для поцелуя. Почувствовав вокруг члена дерзкие женские пальцы, снайпер испытал совсем не то, что должен был, и быстро проводил девушку до метро.

Третья, чье имя он не запомнил, дерзко объявила, что с бандитом встречаться не намерена. Почему молчит о профессии? Откуда такие мышцы? В какой тренажерный зал ходит? Почему напоминает телохранителя, но не признается в роде деятельности?

В итоге, «бандит» в очередной раз остался один.

Вздохнул. Допил опостылевший за последнюю неделю кофе, дожевал зефирку с блюдца, оделся и вышел на улицу.

Какое-то время грустил, обиженно смотрел на облака и спрашивал, ну почему тот, кто смотрит сверху в любом из миров, так несправедлив к нему, а потом махнул на все рукой. Позволил себе расслабиться, наплевал на неудачи и плохое настроение и пошел, куда глаза глядят.

Ну и пусть мечта останется мечтой. Что ж теперь… Идею нельзя оседлать, как коня: вцепиться руками в гриву и пинать по бокам, мол, вперед, неси меня к результату, не спотыкайся и не останавливайся. Идея пришла – он попробовал. Вложил силы, предпринял действия. А результат? Кто знает, от чего он зависит?

И тогда Дэйн, шагая вдоль Невского, принял решение: раз уж он здесь, то поживет для себя. Посмотрит, походит, отдохнет еще денька три, а потом нажмет на кнопку браслета и попросит Бернарду отнести его назад в Нордейл.

Чем ни план?

От пришедшего на смену грусти облегчения пропахший духами и бензином Питерский воздух показался вкуснее.

И понеслось.

Добрую половину следующего дня Дэйн – спасибо, позволила погода - провел в Норвежском парке, разминая затекшие от бездействия мышцы на веревочных трассах, слушая детский смех и вдыхая запах сосен. Как удачно, что он случайно увидел забытый кем-то буклет об этом месте на скамейке на остановке. Шелест ветвей, скрип тугих стволов, пробивающееся сквозь игольчатые кроны прохладное, но все еще яркое, осеннее солнце.

По возвращении в центр посидел в кафе-бистро Аль-Шарк на Лиговском, а после двинул в сторону Дворцовой Площади. Постоял, глядя на голубей, в тени Александрийского столба, посмотрел на туристов и обнимающихся под вспышки фотокамер новобрачных, незаметно для себя втек вместе с людским ручейком в Эрмитаж, где долго бродил по мраморным полам, рассматривая статуи, вазы и картины. Слушал монотонный голос экскурсовода, гулкое эхо собственных шагов и восхищался тем, как много оставили после себя ушедшие. Да, здесь люди старались оставить след. Хоть маленький, но все же: поделку, глиняную ложку, игрушку, наконечник стрелы…

Когда от блужданий по бессчетным залам загудели ноги, Дэйн вывернул на улицу, добрел до угла проспекта, купил в будке на колесах чебурек и долго брел, жуя его, вдоль берега речки со смешным названием «Мойка». Любовался мелкими гребешками зеленовато-коричневой воды, желтыми стенами домов, кованой оградой и выгнутыми арками высоких входов.

В один из них, увидев надпись «Музей-квартира А.С. Пушкина», он зачем-то свернул, а затем вместе с группой из трех человек долго слушал монотонную речь пожилой женщины-гида о творчестве опять же почившего в прошлом хорошего (видимо) поэта, но плохого (очевидно) стрелка, от которого под стеклом осталась лежать срезанная супругой прядь волос.

Оказавшись на улице, Дэйн в десятый раз за последние тридцать минут подумал о том, что умение стрелять - одно из самых важных для мужчины, и обладай этот самый Пушкин необходимыми навыками, мог бы жить и творить куда дольше.

Но судьба у каждого своя: кому-то прожить сотни лет, а кому-то - лишь тридцать, и достичь за эти тридцать можно, оказывается, очень и очень многого.

Меланхоличная мысль о поэте сменилась завораживающей мыслью о пельменях, только не разваренных, как получилось в прошлый раз, а хорошо приготовленных, с маслицем, сметанкой и лучком, и Эльконто принялся вспоминать, где он в последний раз видел забегаловку с названием «Теремок». Вроде бы ты там их хорошо готовили.

Когда на экране извлеченного из кармана мобильного высветился «ДубльГис», Дэйн, предвкушая добротный сытный ужин, принялся вбивать название кафе.

*****

Впечатления от следующих двух дней слиплись в названия, которые он не запоминал, бесконечную череду дворцовых залов и парков с шумящими фонтанами и ряд напоминающих друг друга пейзажей из улочек, аллей, мостов и набережных.

Петербург жил своей жизнью.

Грохотали колесами трамваи, зазывали новых туристов пестрые рекламные щиты экскурсионных бюро, куда-то спешили пешеходы, курили, примостившись на горе из пыльных тряпок, наблюдая за текучим проспектом, длиннобородые нечесаные бездомные. Плавали по рекам лодки, поблескивали в лучах солнца купола Исаакиевского собора, монументально возвышались среди суеты изменчивого мира возведенные предками архитектурные сооружения.