– Рада видеть вас у себя, – вежливо сказала Анна. Висок сильно кольнуло, она невольно поморщилась, и Черменский поспешно сказал:

– Анна Николаевна, я прекрасно понимаю, что время для визитов позднее, а мы с вами не настолько коротко знакомы, чтобы… Позвольте, я буду краток и как можно быстрее избавлю вас от своего общества. Поверьте, что… Просто обратиться мне более не к кому, а поиски мои зашли в тупик, и я не представляю…

Анна слушала эту довольно сбивчивую речь с растущим недоумением. Когда же Черменский смешался окончательно и, проворчав про себя: «Болван…», умолк, она растерянно спросила:

– Что же вам угодно? Я всей душой готова помочь, но объясните наконец внятно…

– Мне угодно узнать от вас нахождение вашей сестры, Софьи Николаевны, – явно обрадовавшись прямо поставленному вопросу, отрапортовал Черменский. И, тут же снова смешавшись под пристальным взглядом Анны, добавил: – Я понимаю, что вы вправе думать… Но, видите ли, мои намерения…

– Ваши – что? – подняла брови Анна. Это была игра: все его намерения она уже поняла и сейчас едва удерживалась от смеха, глядя на смущенное лицо Черменского. Пока он думал, что сказать, Анна громко позвала:

– Даша! Чаю нам и закусок в маленькую гостиную! И – никого не принимать!

– Слушаюсь! – любопытное лицо горничной просунулось в дверь. – А ежели Петр Григорьич изволят?..

– Тем более! Прошу вас, Владимир Дмитриевич.

Они прошли в небольшую комнату с зелеными штофными обоями, расположились за круглым столом, покрытым зеленой же бархатной скатертью; Анна сама зажгла свечи. Горничная принесла чай; Анна, подумав, попросила еще бутылку вина и заставила Черменского выпить бокал («На улице так холодно, не спорьте»). На самом деле она рассчитывала, что после этого ему легче будет говорить. Так и вышло: спустя несколько минут Черменский, поминутно отпивая от второго уже бокала и напрочь забыв об остывающем в чашке чае, говорил не останавливаясь. Говорил о том, как все эти месяцы искал Софью по городам, как побывал вслед за труппой Чаева в Калуге, Рязани, Тамбове и Серпухове, как в Орле нашел вернувшегося из Казани самого Чаева, занятого набором новой труппы, который заявил, что никогда не виделся с девицей Софьей Грешневой и тем более не мог принять ее в труппу, поскольку ни средств, ни свободного ангажемента у него тогда не было.

– И тогда я вспомнил о вас, – с натянутой усмешкой закончил он. – Ведь вы – единственная родственница Софьи Николаевны, и, вероятно, она написала вам о своем нахождении при первой же возможности. Это ведь правда?

– Да, она мне пишет, – медленно, глядя прямо в светло-серые глаза, сказала Анна. – Она действительно не нашла этого… Чаева, но смогла устроиться в другую труппу и сейчас играет на сцене.

Анна замолчала. Молчал и Черменский, выжидательно глядя на нее. Когда молчание стало уже неприличным, он со вздохом сказал:

– Анна Николаевна… Разумеется, я не могу ничего от вас требовать. Вы вправе опасаться за свою сестру, вправе не доверять первому встречному, коим я для вас являюсь, но… Но я, собственно, явился к вам просить руки вашей сестры, и…

– Как? – Анне показалось, что она ослышалась. Черменский повторил. Анна взялась пальцами за виски, недоверчиво улыбнулась: – Руки Софьи? Вот так, без приданого? При всей сомнительной нашей репутации? Мне ведь известна ваша семья, Владимир Дмитриевич, я была представлена когда-то вашему отцу, генералу Черменскому. Насколько я могу знать, вы богаты.

– Я единственный наследник отца.

– Я не буду расспрашивать об обстоятельствах, из-за которых вы не живете дома, но… Вы еще не лишены наследства?

– Надеюсь, нет, – серьезно ответил Владимир. – По крайней мере, причины для этого не существует.

– И тем не менее вы готовы жениться на Софье?

– Да.

– После того, как были знакомы с ней один день?

– Одну ночь, – машинально ответил Владимир. И тут же скулы его залились горячим румянцем. – Бог мой, Анна Николаевна… Ради бога, простите меня, я не имел в виду… Вот болван! Вы, конечно, можете мне не верить, вы меня не знаете, но клянусь честью…

– Я знаю Софью, – спокойно остановила его Анна. – Разумеется, между вами ничего не могло быть. Скажите, она… м-м… знает о ваших намерениях?

– К сожалению, нет, – пожал плечами Владимир. – У меня не было возможности…

– Так напишите ей, Владимир Дмитриевич, – улыбнувшись, сказала Анна. – И отправляйтесь сами вслед за письмом. Вам надобно спешить, вы должны понимать, что такое жизнь актрисы. Выгодный ангажемент из соседней губернии – и опять не найти следов.

– Вы согласны? – Владимир вскочил из-за стола.

– Согласие вам даст Софья. Со своей стороны скажу, что не буду мешать. Напишите ей прямо сейчас, я сообщу вам адрес. И сядьте, ради бога, вы сейчас перевернете стол.

Садиться Владимир не стал. Обойдя стол, он взял протянутую руку Анны, бережно поцеловал ее. Серьезно сказал:

– Теперь вы всегда и во всем можете рассчитывать на меня. Надеюсь всегда оставаться вашим другом. Даже в том случае, если Софья Николаевна мне откажет.

– Надеюсь, что не откажет, – также без улыбки ответила Анна. – Оставайтесь здесь, Владимир Дмитриевич, Даша сейчас принесет вам перо и бумагу. А меня извините, я покину вас ненадолго.