Время от времени Джонатан просил выдать ему ту или иную папку из недр шкафа, просто для того, чтобы освежить память, подумать, что произошло не так в каком-то определенном случае, проверить, какая проблема возникла в самом начале, главным образом для того, чтобы не повторять ошибку в оценке или в выполнении действия. Большую часть времени папки оставались нетронутыми, так как одно из правил успеха Джонатана состояло в том, чтобы поменьше тратить времени на разбор неудач, а продолжать идти вперед. И в очень редких случаях сделка возобновлялась после того, как материалы по ней осуждались на пребывание в этом кладбище.

И все же, когда он пытался сосредоточиться на контракте — заключительном этапе многомесячной работы, который должен был прибавить в его постоянно разбухающий от акций портфель еще и акции отеля «Уилшир Вест», престижную «маленькую» гостиницу в Коридоре Уилшира (ряд дорогостоящих небоскребов между Биверли Хиллз и Вествудом) — Джонатан не мог стереть из памяти образ Андрианны, лежащей в его постели, изысканной, как произведение искусства, с ярко блестящими глазами, рассказывающей ему о сексе после полудня. Он не мог забыть, как было прекрасно заниматься с ней любовью. Или как он чувствовал… Даже если он проживет до ста лет, он сомневался, что ему придется когда-нибудь еще испытать то же чувство.

Он попробовал провести мысленный эксперимент — вообразить, как он хоронит Андрианну на своем «кладбище», втискивая ее божественное тело в желтую папку. Опыт не получился — Андрианна все время высовывалась из папки, выпрыгивала из ящика, отказываясь быть побежденной.

Он не переставал задавать себе вопрос: «Почему?» Почему он не мог вычеркнуть ее так же, как неудачную сделку, как один из тех проектов, в которых ошибка была заложена с самого начала.

И ему постоянно напрашивался один и тот же ответ. Потому, что все это неправда! Та Андрианна, которая с такой опытностью отделалась от него в конце их связи, была совсем другой женщиной, не той, с которой так красиво все начиналось.

Ничто не могло убедить его в том, что он так сильно ошибся в ней. Андрианна де Арте никак не могла быть хладнокровной шлюхой, какую она изображала из себя, когда ушла из его каюты и из его жизни после того, как он предложил ей стать его женой. Он никогда не ошибался в таких вещах, особенно когда испытывал такие сильные чувства. За всем этим что-то скрывалось, но будь он проклят, если догадывался, что именно, и только надеялся на то, что успеет раскрыть эту тайну до того, как сойдет в могилу.

Андрианна пыталась сосредоточиться на том, чем заполнить оставшиеся часы на корабле, убеждая себя в том, что если она сможет пережить этот последний день путешествия, то будет спасена. Как только она попадет в Нью-Йорк, ей будет чем занять свои мысли, и образ Джонатана Веста померкнет.

«Не пойти ли в салон к Элизабет Арден?» — раздумывала она. Маникюр, педикюр, прическа, тонизирование кожи, массаж лица… Может, попробовать совершенно новую косметику, или это называется грим? Может, это то, что надо — совершенно новый грим — и перед вами новая Энн Соммер, или новая Андрианна де Арте, кому как нравится.

Все это займет по крайней мере все утро, может быть, продолжится и после обеда. Стоило попытаться.

Надев свитер и джинсы и набросив на плечи длинное меховое манто, она, крадучись, прошла мимо каюты Джонатана, старательно отводя глаза. Но как ни тверды были ее намерения — не смотреть в ту сторону — краем глаза она все-таки заметила, что шторы на окнах были плотно задернуты от утреннего света, от всех случайных прохожих.

Несмотря на все процедуры, новый макияж, новую прическу, просмотренные журналы, обед в салоне, она вернулась к себе в каюту к двум часам.

«Что теперь с собой делать?» — раздумывала она, глядя в зеркало на себя то с одной стороны, то с другой, то анфас, то в профиль. Ей не очень нравилась темная губная помада, которой так старательно накрасили ее губы, не нравился бледный фон лица, на который был наложен яркий румянец. Ей казалось, что из нее сделали кинозвезду прошлых лет, когда съемки в черно-белых фильмах требовали сильных контрастов. Не нравилась ей и новая прическа — крупные локоны, делающие волосы короче, редкая челка. Может, это и была последняя мода в современных прическах, но это была уже не Андрианна де Арте, а также и не Энн Соммер, и даже — если на то пошло, — не Анна делла Роза.

Она попробовала по-своему причесать свои кудри, приглаживала их то так, то этак, пока не добилась того, что они снова ровно падали со лба назад и на плечи естественным образом. Потом она смыла весь грим с лица, решив больше в этот день не краситься.

Ее подружка Николь, которой были знакомы многочисленные секреты красоты еще с тех времен, когда она сидела на коленях своей матери-француженки, всегда повторяла, что коже надо давать возможность «дышать, дышать, дышать…» Николь дала ей этот совет, когда они еще учились в школе, что было очень давно. Но Андрианна все еще следовала мудрым советам своей подружки. Николь со своим длинным списком правил входила в одно из самых любимых воспоминаний о прошлых днях.