— Ничего, ничего, — поспешила ответить молодая крестьянка, с чувством сжимая руку хозяйки, что свидетельствовало о впечатлении, которое произвели на нее слова вдовы.

Затем, поднявшись, чтобы легче было говорить, на первые ступени лестницы, ведущей на чердак, она спросила уже другим тоном:

— А как вы там?..

Крышка люка приподнялась, и в проеме появилось улыбающееся лицо молодого человека.

— Как вы себя чувствуете? — спросила крестьянка.

— Готов служить вам снова, — произнес он.

В знак благодарности крестьянка одарила его улыбкой.

— Но кто же сюда приходил? — спросил Бонвиль.

— Крестьянин по имени Куртен; я полагаю, что он не из числа наших друзей.

— А! Мэр Ла-Ложери?

— Именно он.

— Да, — продолжал Бонвиль, — Мишель о нем говорил, что это опасный человек. Надо было бы за ним проследить.

— Но как? У нас нет никого, кто бы мог это сделать.

— Ну, а если попросить деверя хозяйки?

— А вы видели, с какой неприязнью глядел на него наш храбрый Уллье?

— Однако он белый! — воскликнула вдова. — Он не пошевелил даже пальцем, когда убивали его брата!

Крестьянка и Бонвиль в ужасе отшатнулись.

— Ну, тогда нам не стоит посвящать его в наши планы, — сказал Бонвиль, — он нам только принесет несчастье! Нет ли у вас, сударыня, кого-нибудь на примете, чтобы мы могли послать его дозорным?

— Такие люди есть у Жана Уллье, — ответила вдова, — я же послала племянника в ланды Сен-Пьер, откуда просматривается вся местность вокруг.

— Но он ведь ребенок, — с сомнением в голосе произнесла крестьянка.

— На него можно больше положиться, чем на некоторых мужчин, — ответила вдова.

— Впрочем, — продолжал Бонвиль, — нам осталось недолго ждать: через три часа стемнеет и нам приведут лошадей; через три часа наши друзья будут здесь.

— За три часа, — сказала крестьянка, после слов вдовы пребывавшая в грустных раздумьях, — мой бедный Бонвиль, за три часа может произойти столько всего!

— Кто-то к нам спешит! — воскликнула вдова Пико, устремившись от окна к двери и распахнув ее. — Это ты, малыш?

— Да, тетя, да, — ответил запыхавшийся ребенок.

— Что случилось?

— Тетя! Тетя! — воскликнул ребенок. — Там солдаты! Они идут. Они набросились на человека, переходившего реку вброд, и убили его.

— Солдаты? Солдаты? — переспросил Жозеф Пико, который вошел в дом и услышал на пороге крик сына.

— Что же нам делать? — спросил Бонвиль.

— Будем их ждать, — сказала молодая крестьянка.

— А почему бы не попытаться скрыться?

— Если их послал или предупредил человек, который был только что здесь, они уже успели окружить дом.

— Кто тут говорит о побеге? — спросила вдова Пико. — Разве я вам не сказала, что в моем доме вы в безопасности? Разве я не поклялась, что, пока вы будете под моей крышей, с вами ничего плохого не случится?

Но тут их положение осложнилось с появлением Жозефа Пико.

Подумав, по всей вероятности, что солдаты пришли, чтобы схватить его, он вошел в комнату.

Дом брата, известный в округе как дом синего, показался ему достойным убежищем.

Однако, увидев гостей невестки, он от удивления попятился.

— А! У вас гостят благородные господа? — сказал он. — Меня теперь совсем не удивляет приход солдат: вы предали своих гостей!

— Мерзавец! — ответила Марианна, схватив саблю своего мужа, висевшую на стене, и бросилась на Жозефа, который прицелился в нее.

Бонвиль покатился вниз по лестнице, но молодая крестьянка бросилась между родственниками, прикрывая своим телом вдову.

— Опусти ружье! — крикнула она вандейцу таким непререкаемым тоном, какой, казалось, никак не мог принадлежать этому хрупкому и нежному созданию: настолько он был властным и по-мужски энергичным. — Брось оружие! Приказываю именем короля!

— Кто же вы такая, чтобы мне приказывать? — спросил Жозеф Пико, как всегда готовый не подчиниться приказам.

— Я тот человек, кого вы ждали, я тот человек, кто взял все командование на себя.

Услышав эти слова, произнесенные с поистине королевским величием, Жозеф Пико потерял всю свою самоуверенность и от удивления опустил ружье.

— А теперь, — продолжила молодая крестьянка, — поднимайся наверх вместе с господином.

— А вы? — спросил Бонвиль.

— Я остаюсь здесь.