* * *

Хлоя посмотрела на близнеца МакРива.

– Это он, не так ли?
– Сможет ли она когда-нибудь забыть этот ужасающий звук.

– Да, - к её удивлению подтвердил Манро,.

Она чувствовала, что он желал ей добра. По крайней мере, он не был жесток. Колоссальное преимущество, по сравнению с тем, другим.

Ей всё ещё не верилось, что сегодняшнее утро катилось ко всем чертям. Пока не показался этот монстр, говоривший с ней на эзоповом, блядь, языке - она была счастлива, была желанна и желала сама. Ей нравился МакРив - сексуальный и волнующий любовник.

Сегодня я потеряла всё. От её вероятнойтрансформации отец пришёл в ужас. Что-то бы он чувствовал по поводу своей дочери-выродка сейчас? Олимпиада? Недоступна навеки. Она всегда параноила насчёт флоридских допинг-проб; можно только догадываться, что показали бы анализы на текущий момент. Не говоря уж про обретённую силу и сверкающие глаза.

Хотелось винить во всём МакРива - меньшего он не заслуживал - но сейчас она осознала, что все её изменения были неизбежны. Учитывая характер её снов и уровень осведомлённости о мужчинах - рано или поздно она бы нашла парня, и спусковой механизм бы сработал - с МакРивом или без него.

– Я могу поговорить обо всём этом с другими суккубами?
– Рассказать, что для неё это слишком.

Теперь, по-крайней мере, она поняла, почему испытывала страх всякий раз, когда только обдумывала возможность пофлиртовать. Очевидно, что её первый же бойфренд своим семенем запустил бы процесс окончательной трансформации.

Возможно, её человеческая половина пыталась удержать её от превращения? Хлоя была храброй, по крайней мере физически. Однако она была слишком труслива, чтобы исследовать этот страх и попытаться его преодолеть. Всегда было легче найти оправдание.

Слишком занята. Слишком увлечена. Слишком преданна.

Тогда почему она не испытывала этот ужас с МакРивом?

– Хлоя, все суккубы, которых я когда-либо встречал, были злобными тварями, - ответил Манро.
– Я бы не советовал к ним приближаться.

Она нахмурилась.

– Значит, моя мама была злобной?

Будь это возможно, Манро выглядел бы ещё более неловко, чем во время разговора про секс.

– Не могу сказать.

Если папа презирал ллореанцев, то почему вообще связался с одной из них?

– Может, папа ненавидит бессмертных, потому что моя мать причинила ему боль?
– Она вспомнила, как он смотрел на фотографию Фьоры. Мама заставила его влюбиться в неё?

– Это возможно. Хотя более вероятно, он уже был членом Ордера. Как мы поняли, твой отец занимал этот пост на протяжении десятилетий.

Что если её мама была его пленницей? Как обычно, чувства к отцу были в смятении. Прошлой ночью она пришла в ярость оттого, что кто-то желал зла МакРиву, Ронану и другим детям Ллора.

Этим утром она поняла, почему МакРив был угрозой обществу. Была ли и её мать такой же?

Ищи плюсы, Хло. После многих лет бесконечных анализов крови можно было больше не беспокоиться насчёт рака. Нет, потенциально она может жить вечно.

Хлоя поморщилась. Она была независимой женщиной, а теперь, чтобы выжить, ей придётся полностью зависеть от мужчин - притом даже не всю жизнь, а целую вечность.

Ещё одна мысль поразила её. Те "женские инстинкты", которые она ощутила сегодня утром - это были инстинкты суккуба, который подсказывали, как получить максимальный результат. Фу!

Идея вечной жизни подобным образом её совершенно не привлекала.

– Нам стоит вернуться, - сказал Манро.
– Брату не понравится, что ты ушла.

– Он рассердится? Интересно, на что это будет похоже!

– Повторяю, он не причинит тебе вреда.
– Манро запустил пальцы в волосы, напоминая ей о том, насколько красивы были братья. И о том, что таилось в глубине.

– Почему ты так в этом уверен?

– Он бы уже это сделал. Не помню, чтобы он когда-либо настолько выходил из-под контроля. Думаю, ситуация усугубилась недавними пытками на острове. Он был не в себе, вернувшись оттуда.

– Его подвергли вивисекции, да?
– Она вспомнила, как вчера МакРив дрожащей рукой накрыл своё сердце. Поцеловав его грудь она поклялась себе, что никому и никогда не позволит снова причинить ему боль. Как быстро всё изменилось.
– Его пытали люди моего отца?

Золотые глаза Манро мерцали, когда он признал:

– Одна из врачей продемонстрировала ему его бьющееся сердце.

Она зажала рот тыльной стороной ладони. Даже после всего произошедшего она сочувствовала МакРиву. Боже, ещё никогда в своей жизни она не была так запутана. Увидев зверя, вырвавшегося из МакРива, она поняла, почему Ордер боялся ликанов. Но взглянув на Манро - серьёзного, мрачного Манро - она и представить не могла, чтобы кто-нибудь причинил ему зло.