Роун упаковал свои вещи и поставил рюкзак у входа, готовый в любой момент тронуться в путь, затем снова направился в «Бюро торнадо».

Амос и Виктория внимательно следили за экраном радара, обсуждая медленно движущийся фронт и некую «линию», а также то, где к вечеру может оказаться «тройная точка». Еще одна карта погоды виднелась на мониторе компьютера Амоса.

— Итак, как обстоят дела? — спросил Роун во второй раз. — Где-то вдали будто бы что-то маячит, — ответил Амос.

— Все весьма неопределенно, — уточнила Виктория.

— Значит, мы не едем?! — Роун был поражен неожиданным острым приступом разочарования, охватившим его. Вчера он думал только о том, как найти свободное время для подзарядки батарей, но сегодня он рвался в путь. И немедленно.

— Нет, мы поедем, — поникшим голосом произнесла Виктория. — Возможно, нам придется довольствоваться снимками кактусов и ящериц, но надежда всегда умирает последней.

— Это точно, — согласился Роун, встречаясь с ней взглядом.

Ее глаза удивленно раскрылись, будто она не поверила собственным ушам и уж точно игривой ухмылке, которой он одарил ее. Она смотрела на него так долго, что его усмешка увяла и он первый отвел взгляд.

— У вас кровь на подбородке, — безразличным тоном заметила Виктория.

— Мм-м… — Роун выхватил бумажную салфетку из коробки, которую простуженный Амос повсюду носил с собой, и прижал к порезу. — У нас еще есть время для завтрака?

— Более чем достаточно, — ответила девушка. — Сегодня утром я испекла булочки из отрубей. Они на кухне на столе. Там же и апельсиновый сок.

— Булочки из отрубей? — повторил Роун с сомнением, отходя в сторону, чтобы дать им возможность выйти из кабинета.

Амос незаметно для Виктории ткнул его пальцем в бок с силой большей, чем можно было ожидать от старого больного человека, и это отвлекло Роуна от разглагольствования на тему скудности завтрака. Он, конечно, предпочел бы яичницу с беконом, блинчики, возможно, большой бутерброд с ветчиной, но это вовсе не значило, что он собирался оскорбить Викторию отказом. От его присутствия она явно не испытывала восторга и могла найти любой повод, чтобы отменить их совместную поездку.

Булочки с клюквой были вполне съедобны, особенно намазанные маслом. Если к тому же их запить тремя чашками крепкого кофе, чтобы «отруби» легче проскакивали, с завтраком можно было смириться, но Роуну булочек было мало. После бесконечно долгих месяцев, проведенных в лагере исследователей медведей, которые, казалось, никогда и не слышали о сахаре, кофеине, белой муке и тем более о табаке и алкоголе, Роун стремился наверстать упущенное — при этом повышение уровня холестерина в крови его ничуть не волновало.

— Думаю, пора выезжать, — уныло произнесла Виктория. Она выглядела так, словно ее ждала тюрьма, а не увлекательное путешествие в компании молодого человека.

Амос торжественно вручил ей ключи от своего фургона.

— Береги его, — попросил он.

— Я буду предельно осторожна, — пообещала Виктория и добавила: — А если что-нибудь случится, возмещу все убытки.

— Ну, девочка, о чем ты? — обиженным тоном проговорил Амос. — Настало время, чтобы «Торнадомобиль» получил при крещении несколько приветственных вмятин. Только… — он бросил взгляд на Роуна, — помни, о чем мы договорились…

Роун понял, что Амос говорит о нем, но предпочел ничего не замечать. Старик, видимо, предостерегал Викторию не попадаться на уловки своего племянника. Дядя всегда проявлял чрезмерную подозрительность по отношению к Роуну даже в тех случаях, когда к этому не было никаких оснований.

— Да у вас великолепная камера, — заметила Виктория, когда они грузили в фургон вещи Роуна. Сразу было видно, что молодой человек не скупился, когда речь шла о фотооборудовании — оно оказалось более современным, чем у Амоса.

— Стараюсь не отставать от развития техники. Единственное исключение — вот этот старый «Никон», его изобрели задолго до наступления эры электроники. А эта фотокамера — самая лучшая для съемок наводнений или ураганных ливней. Она совсем не боится влаги.

— Что и доказала во время этого урагана? — Виктория кивнула на майку с надписью: «УРАГАН ЭНДРЮ СДУЛ МЕНЯ ПРОЧЬ», заметив при этом, как красная тонкая ткань плотно облегает грудь, а рукава растянулись на бицепсах Роуна. Майка, очевидно, села при стирке и стала маловата. Покупая ее, он не думал, что майка так сильно сядет и будет ему в обтяжку. Хотя, возможно, все делалось преднамеренно. Она опять смутилась и отвела взгляд в сторону.