И все. В трубке зазвучали гудки отбоя.

И это все?! На каком месте мне оставаться-то?!

Я стояла на троллейбусной остановке и дрожала не хуже осинового листа. С тупым недоумением таращилась по сторонам и, до конца, не понимала, где собственно нахожусь. Что это было? Мне не померещилось? Назар Туполев действительно только что разговаривал со мной?

Боже, ну почему ты создал меня такой идиоткой?!

Оказалось, что последнюю фразу я проскулила вслух. Какая-то бабулька отодвинулась от скулящей идиотки к мусорной урне и тихо, тихо, бочком, юркнула за спину толстого мужчины.

Я стояла на остановке за два квартала от дома.

Вот идет очередной троллейбус.

Привязывая мысли к окружающему пейзажу, я немного опомнилась и почти без проблем преодолела подножку троллейбуса. Так. Едем домой. Не трусим, не дрожим, не пугаем публику. Солнце светит, весна идет, грачи летят…

Какие к черту грачи?! Ты не смогла убедить Туполева в правдивости своих слов!

Стоп. А почему собственно не смогла?

Троллейбус подъехал к моей остановке и раскрыл двери. Я рухнула со ступенек в лужу, утопила ботинок до шнурков и как брезгливая кошка поболтала ногой в воздухе. Все произошедшее как раз очень даже логично. Назар сутки не может связаться с братом, думаю, он уже разговаривал с Беллой и, вероятнее всего, получил от блудливой родственницы пару уклончивых ответов — мол, не знаю, куда Кирюша делся, или «только что был, но за хлебом вышел».

Значит… Туполев должен мне поверить. И перезвонить. Только я сказала ему о брате что-то конкретное.

А если Белла промяукала что-то вроде того «Кирюша позавчера к тебе в Москву уехал»?

А это уже не имеет значения. Зерно сомнения заложено. Телефон Кирилла не отвечает, по электронной почте пришло ненормальное сообщение из Коумеллы.

Туполев должен мне поверить. Но вот в чем выразиться его реакция на известие о гибели брата, предугадать сложно. Софью Иванову могут и побить сгоряча. Скрутят руки за спиной, засунут в багажник автомобиля и увезут в неизвестном направлении. Не исключено, что с концами.

Яркая картинка похищения так живенько нарисовалась в мозгах, что я подхватила пакты подмышки и стремглав бросилась в дому. Быстрее, бегом к дому, там народ, там охранник Сухомятко с семьей и бабушкой, там бдительный Коновалов, мимо него не то что автомобиль с похитителями, мышь не проскочит!

В коммуналке густо и вкусно пахло настоящим украинским борщом. Из комнат Сухомятко несся густой, не хуже борща, бас хозяина и визгливое попискивание его довольной хозяйственным сыном матушки. Татьяна неслась из кухни по коридору с блюдом пампушек.

— Возьми одну, — предложила на ходу и побежала дальше.

Вкуснейшая, теплая пампушка оцарапала горло, я чуть не подавилась и, кашляя, долго возилась с замком. Он почему-то капризничал и выплевывал ключ. Я повернула его бородкой вверх и, наконец, попала в комнату.

И сразу уловила запах Кирилла.

Как собака ищейка, присела на корточки, втянула ноздрями воздух. Запах французской туалетной воды стал насыщенней, — я не ошиблась, где-то осталось что-то из вещей Кирилла.

Обшарив комнату снизу доверху, я нашла за диваном белое шелковое кашне с золотистой полоской и следами глины. Смяла его в комок, сжала в кулаке и ползком добралась до дивана.

Мне никуда от этого не деться. Все было, все правда, все продолжает развиваться. Кашне Кирилла я покажу его брату. Ноутбук нельзя извлекать из трубы, портмоне, из непонятной щепетильности, я оставила мертвому хозяину и только сейчас подумала о том, что будет, если тело найдут бомжи и ограбят до нитки? Кашне послужит последним доказательством. Кашне и запах.

Упорно, словно это сейчас было самым важным, я заставила себя встать и разобрать банные принадлежности. Развесила полотенца на радиаторе, убрала в шкафчик шампуни и кремы, сбросила грязное белье в корзину. Села и стала ждать.

Назар сказал, он знает, что разговаривает с Софьей Ивановой. Из этого следует, что прежде чем звонить, он пробил номер телефона по базе данных. И чем он занимается сейчас? Узнает что-то новое о некой девице, представившейся другом его брата?

Надеюсь, ничего гадкого он не выяснит, так как ничего гадкого в прошлой жизни я не совершала, а последние события еще не имеют протоколов. Кстати сказать, до столкновения с семейством Туполевых, я прожила без протоколов и не плохо. Сейчас мне казалось, что прошлая жизнь была прекрасной — волшебным праздником пусть даже в одиночестве и субмарине из яичной скорлупы. С кем угодно готова поменяться (из мест лишения свободы, из хосписа и с кладбища, прошу не беспокоить).

По квартире гуляли запахи субботних обедов: Кунцевичи жарили котлеты, Мария Германовна варила куриный супчик, Мишаня Коновалов пек в духовке картофель. Есть хотелось до обморока. Если сосредоточиться и вспомнить, когда я последний раз ела (водку и чифир за еду можно не считать), то получается сутки назад. Холодильник ломился от запасов купленных на деньги Кирилла, нарезки заветривались, сыр подсыхал, но я никак не могла себя заставить к ним прикоснуться. Сидела в одной позе, нюхала обеденные запахи и сглатывала тягучую слюну. Я впала в ступор и даже сауна забылась.