Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Лара с трудом сглотнула: это не наваждение, он произнес слова, которые она хотела услышать и в которые так боялась поверить.

— Не молчи, Лара.

Никогда он не выглядел таким смущенным, таким неуверенным в себе.

— Я польщена.

— Ты не простила меня?

Казалось, Брайс растворяется, тает на глазах, сильный, властный мужчина исчезал, превращаясь в тень самого себя, даже кожа посерела, утратив на мгновение свой яркий загар.

— Я этого не сказала.

— Но подумала.

— На самом деле, Брайс… — Девушка медленно улыбнулась: жизнь слишком коротка для обид и огорчений. — Я тоже люблю тебя.

Глаза у него распахнулись и заблестели.

— Ты имеешь в виду…

— Да, — прошептала она.

— О, Лара. — Секунда, и он уже обнимал ее, губы жадно прильнули к губам, время остановилось. — Я понял, что люблю тебя, когда ты сломала руку, — заговорил он. — С той ночи в душе. На некоторое время бешенство овладело мной, но любовь… она никуда не уходила, просто туман застлал мне разум. Я обещаю, Лара, что никогда больше не обижу тебя, буду любить вечно и не дам повода усомниться в своей любви.

В улыбке Лары светились кротость и всепрощение.

— В тот раз мы зачали нашего ребенка.

Брайс недоверчиво насупил брови.

— Я всегда был осторожен.

— Только не в первый раз. — Ее улыбка продолжала сиять таинственным светом. — Мы оба были слишком нетерпеливы.

Брайс застонал.

— Я все помню. О господи! Когда я думаю, что мог тебя потерять, кровь стынет в жилах.

— Ты никогда больше не обвинишь меня в корысти и охоте за твоим богатством? — с тревогой спросила девушка.

— Нет! Никогда!

Дрожащими пальцами он коснулся ее рта, в приступе страсти Лара обхватила их горячими губами, и, когда Хелен и Вера просунули головы в дверь, молодые люди даже не заметили их.

Свадебная церемония проходила в доме Брайса. Невеста в пене белых кружев и жених в смокинге цвета слоновой кости были названы самой красивой парой Австралии. Мать невесты заливалась слезами счастья, впрочем, как и мать жениха, по такому торжественному случаю приехавшая из Новой Зеландии.

К Ларе подошла женщина лет пятидесяти, в лиловом шелковом платье.

— Многие девушки пытались окрутить его, — сказала она низким, завораживающим голосом, — но он выбрал вас. Должно быть, вы обладаете особенными качествами.

Брайс возник у Лары за спиной, властно обнял ее за талию и зашептал на ухо:

— Что говорит обо мне наша великолепная Глория?

— Вы — Глория?

Лара не могла скрыть удивление.

— Неужели Брайс не рассказывал обо мне? — искренне удивилась женщина.

— О, да, — ответила Лара, — но я представляла вас гораздо моложе и, по правде… ревновала к вам.

Глория рассмеялась.

— В этом весь Брайс.

Он повернулся к молодой жене.

— Ты никогда не говорила о ревности.

— У женщин свои секреты.

В голосе Лары послышались нотки превосходства.

Медовый месяц они провели на острове Гамильтон, а по возвращении Лара переехала в особняк мужа, который смотрит окнами на великолепную гавань Сиднея.

Лара знает, что будет очень счастлива, — так обещал ей муж, и она верила ему. А когда родятся дети, они наполнят дом любовью и смехом, чтобы он больше не выглядел слишком большим и пустым.

Лара по-прежнему привязана к маленькому домику и часто, когда Брайс на работе, приходит сюда посмотреть на лодки, качающиеся на волнах, и тихо напевает ребенку, быстро растущему внутри нее. Ребенку Брайса. Ее ребенку.

Она любит своего мужа, а он ее, и не проходит дня, а иногда и часа, чтобы он не напомнил ей об этом. Его деньги — пустой звук для нее, их жизнь богата любовью, что гораздо важнее.