— Тогда остаются трое высоких темноволосых мужчин.

— Танзел, Марио, Этьен. Он может быть любым из них.

Собеседники повернулись, чтобы рассмотреть названную троицу. Танзел стоял у поручней, любуясь на океан. Этьен развалился в шезлонге и беседовал с Билликой, которая краснела от смущения и удовольствия. Марио, проснувшийся позже всех, наконец-то закончил завтрак и теперь появился на палубе. Джерсен пытался примерить к ним то, что знал о Виоле Фалюше. Все как на подбор настороженные, хотя и элегантные, все подходят на роль Второго, убийцы в костюме Арлекина, который смылся с праздника Наварха.

— Любой может быть Виолем Фалюшем, — повторил Наварх.

— А как насчет Зан Зу, Друзиллы, или как там ее?

— Она обречена. — Наварх махнул рукой и отошел.

Джерсен пошел искать Друзиллу, поскольку решил позаботиться о ней. Девушка беседовала с Халом, который, забыв сдержанность, сбросил капюшон. «Красивый паренек, — подумал Джерсен, — горячий, с тем внутренним накалом, который привлекает женщин». Действительно, Друзилла поглядывала на собеседника с некоторым интересом. Тут тощая Васт бросила что-то резкое. Хал виновато натянул капюшон и покинул девушку.

Джерсен подошел к Друзилле. Она приветствовала его радостным взглядом.

— Ты удивилась, встретив нас в гостинице? — спросил Джерсен.

Она кивнула.

— Я больше не надеялась вас увидеть, — После мгновенного колебания она спросила: — Что со мной будет? Почему я так важна?

Джерсен, до сих пор боявшийся «жучков», осторожно проговорил:

— Я не знаю, что случится, но, если смогу, постараюсь защитить тебя. Ты напоминаешь девушку, которую Виоль Фалюш когда-то любил и которая насмехалась над ним. Он может быть на борту яхты. Не исключено, что он — один из пассажиров. Так что будь очень осторожна.

Друзилла обернулась и обвела испуганным взглядом палубу.

— Который из них?

— Ты помнишь человека на празднике Наварха?

— Да.

— Он должен быть похож на него.

Девушка вздрогнула.

— Я не знаю, как быть осторожной. Хотела бы я оказаться кем-то другим. — Она оглянулась. — Вы не можете забрать меня отсюда?

— Не сейчас.

Друзилла покусала губу.

— Почему именно я?

— Я мог бы ответить, если бы знал, с чего все это началось. Зан Зу? Друзилла Уэллс? Игрель Тинси?

— Я не то и не это, — ответила она скорбным голосом.

— Тогда кто же?

— Я не знаю.

— У тебя нет имени?

— Человек в портовом салуне звал меня Спуки… Это не имя. Я буду Друзиллой Уэллс. — Она внимательно поглядела на него. — Вы в самом деле не журналист, да?

— Я — Генри Лукас, маньяк. И не должен говорить тебе слишком много. Ты знаешь почему.

С лица Друзиллы сошло оживление.

— Если вы так говорите.

— Пытайся опознать Виоля Фалюша, — сказал Джерсен. — Он хочет, чтобы ты его полюбила. Если ты не сможешь, он спрячет свой гнев, но ты догадаешься — по взгляду, вздоху, гримасе. Возможно, флиртуя с кем-нибудь еще, он будет следить, замечаешь ли ты это.

Друзилла в сомнении поджала губы.

— Я не очень-то наблюдательна.

— Старайся. Будь осторожна. Не навлекай на себя неприятностей. Вон идет Танзел.

— Доброе утро, доброе утро, — расплылся в улыбке Танзел и обратился к Друзилле: — Вы так выглядите, словно потеряли последнего друга. Но это не так, уверяю вас, особенно когда Генри Танзел на борту. Развеселитесь! Мы прибываем во Дворец Любви!

Друзилла кивнула.

— Я знаю.

— Самое подходящее место для хорошенькой девушки. Я лично познакомлю вас со всеми достопримечательностями, если сумею побороть соперников.

Джерсен рассмеялся:

— Никаких соперников. Я не могу отрывать время от своей работы, как бы мне этого ни хотелось.

— Работы? Во Дворце Любви? Вы аскет?

— Всего лишь журналист. Все, что я увижу и услышу, затем появится в «Космополисе».

— Не упоминайте моего имени, — доверительно попросил Танзел. — Когда-нибудь я остепенюсь… Мне не выжить под грузом позора.

— Я буду честным.

— Хорошо. Ну, а теперь пошли. — Танзел взял Друзиллу за руку, — Вам необходим моцион. Пятьдесят кругов по палубе!

Они ушли. Друзилла кинула через плечо растерянный взгляд на Джерсена, к которому подскочил Наварх.

— Вот один из них. Это тот человек?

— Не знаю. Он начал круто.

Три дня яхта скользила по сверкающему морю. Для Джерсена это были приятные дни, хоть гостеприимство исходило от человека, которого он намеревался убить. Часы текли без напряжения, в мечтательном одиночестве, и каждая черточка характера пассажиров проявлялась заметнее, ярче, чем в обыденной жизни. Скованные и застенчивые обрели уверенность. Хал позволил капюшону сползать все ниже и ниже, пока не сбросил его. Биллика, хоть и не так быстро, сделала то же самое. Жюли в приступе необъяснимой любезности предложила привести в порядок ее прическу. Девушка долго колебалась, а потом с тайным удовольствием уступила. Итак, Жюли стригла и укладывала каштановые локоны, чтобы подчеркнуть бледную, наивную красоту Биллики, к удовольствию всех мужчин на борту. Лейдиг верещала от гнева, Васт надулась, их мужья хмурились, но остальные пассажиры вступились за девочку. Легкость и веселье овладели всеми настолько, что Лейдиг снизошла до беседы с Навархом, а Биллика спокойно улизнула. Вскоре и Лейдиг слегка приспустила капюшон, ободренная примером Дакава. Прютт и Васт, хотя и блюли обычай, стали гораздо терпимее и лишь изредка награждали остальных саркастическими взглядами.