Шрифт:
Примите от меня целую охапку искренних спасибо и пожеланий сложить не одну «Седую песню».
Если Вам не трудно, напишите, как Вы живете, почему мало пишете и пр.
С приветом
Леонид Алексейчук,
студент,
год рождения — 1937.
20 мая 1957 г. Киев.
Письма из детдома
Людмила Иосифовна Борисевич вспоминала, что вскоре после ареста Артема, приятельница дала ей совет: «„Люся, отвезла бы ты детей к отцу“ [в Минск]. Смысл ее слов дошел до меня только через два месяца, когда меня арестовали».
Внучка Людмилы Иосифовны и Артема Веселого Елена Говор [119] в 1988 году опубликовала письма Левы и Волги, переданные ей бабушкой, предварив их небольшим вступлением 14 .
Маленькие авторы писем переживали. Их отец революционер, писатель Артем Веселый, был объявлен врагом народа и исчез. Мама, Людмила Иосифовна Борисевич, жила далеко-далеко в неведомых лагерях […]
Жили дети в детдоме, где было много московских ребят, в старинном Городце, недалеко от Горького. Дом стоял на высоком берегу Волги, с которой связано столько событий в их семье. В Самаре родился и вырос их отец. В той, прежней, жизни они почти каждое лето с родителями плавали на лодке до Астрахани, потом возвращались на пароходе или жили в каком-нибудь тихом месте: Угличе, Сутырях, Барбашиной Поляне. Впрочем, помнил об этом только старший — Лева. Зато Ляля — по метрике вовсе не Ляля, как все ее называли, а Волга. Много лет спустя мама написала ей об отце: «Назвав тебя Волгой, Артем связал тебя с самым милым, самым близким и дорогим его сердцу. Сильная любовь к тебе сказалась в том, что неожиданно для всех и тайно от меня рано утром… он ушел и возвратился сияющий и положил мне на колени метрику. Волга. Он не называл тебя Лялей, даже когда ты была в пеленках.
119
Елена Викторовна Говор— историк и писатель. Родилась 23 апреля 1957 г. в Минске, окончила Минский институт культуры. В 1983 г. переехала в Москву, работала в Институте Востоковедения АН СССР. С 1990 живет с семьей в Австралии. В 1996 г. в Австралийском национальном университете защитила диссертацию на степень доктора философии. Автор ряда книг по истории Австралии и русских в Австралии. Сотрудник национального Австралийского университета и член редколлегии журнала «Австралиада» (Сидней).
писал он, когда ты еще не умела читать.
„Волга по Волге катается, Волга Волгой умывается“, — приговаривал Артем во время летних поездок с маленькой дочерью, окуная ее в теплую воду у берега…»
…Волга — единственное, что зримо связывало детей с прежней безмятежной жизнью. Да еще тоненькая ниточка переписки с мамой, которая то обрывалась на несколько месяцев, то опять оживала. Людмила Иосифовна, как самое большое сокровище, через все тяготы лагерной жизни пронесла, сохранила пачку детских писем — более ста штук […]. Она берегла эти письма для Артема в надежде, что, читая их, он сможет возродить, хоть мысленно, детство Ляли и Левы, прошедшее вдали от него. Людмила Иосифовна и дети ждали долго и окончательно поняли, что он уже не придет, лишь когда началась посмертная реабилитация…
Ляля-Волга была моей мамой. Она умерла через неделю после моего рождения.
Бабушка умерла, когда мне шел 21 год. Уже много лет спустя я нашла в бабушкиных воспоминаниях описание их последней осени в Москве — осени 1937 года:
«В эту ночь — 28 октября — был какой-то необыкновенный густой туман, которого не помнили московские старожилы. Приостановилось трамвайное и автобусное движение. Машины сталкивались, несмотря на ослепительный огонь своих фар». Они с Артемом допоздна читали стихи. Внезапный ночной звонок разбудил шестилетнюю Лялю. Она очень любила гостей и, увидев входящих в комнату людей в фуражках, вскочила в кроватке и, стоя в длинной рубашонке, радостно закричала им: «Заходите, заходите!» Десятилетний Лева понял все. В ту ночь они видели Артема в последний раз.
Потекли странно тихие ноябрьские дни. Казалось, отец просто уехал, как это часто бывало. Роковой 1937-й подходил к концу. Но за девять дней до Нового года в ночной квартире снова прозвучал звонок. Леве мать успела сказать на прощание: «Береги Лялю, теперь у нее на свете остаешься ты один».
Тюремное заключение в Бутырках, приговор — восемь лет как «члену семьи изменника Родины». Только мысль о детях заставляла ее жить. Полтора года Людмила Иосифовна ничего не знала о судьбе сына и дочери, а они в это время проходили свой круг.
Из опустевшей квартиры их отвезли в детприемник, а утром повезли в Даниловскую тюрьму снимать отпечатки пальцев, а потом разлучили друг с другом. Леву отправили в детдом в Городце, Лялю — в специальный детдом для дошкольников. Больше года десятилетний мальчик разыскивает сестру. Сначала на всё его запросы приходили отрицательные ответы. И только потом выяснилось: искали Лялю — Волгу Борисевич, а в том неведомом детдоме она была записана по метрике — Волга Веселая. После настойчивых просьб Левы маленькую Лялю перевели в Городецкий детдом.
И вот наконец в июле 1939 года огромная радость: дети получают первое письмо от матери! Лева, как старший, пишет обстоятельный ответ.
Здравствуй, дорогая мама!
Твое письмо я получил и очень рад, что ты хорошо живешь. Живем мы хорошо. Зимой ходим в школу, а летом отдыхаем в наших лагерях. Кормят нас три раза в день, а в лагерях четыре. Я перешел в 4-й класс. В последние три четверти был отличником и меня премировали акварельными красками и чернильницей. В детдоме я вступил в пионеры. Я состою во 2-м отряде вожатым. Зимой мы работаем в столярных и слесарных мастерских.