Те довольно переглянувшись между собой, кивнули.

– А что нам за это будет?
– снова Фред.

– И что бы вы хотели?
– спросил я, заранее зная, что без ответной услуги не обойдешься.

– Свидание с Гермионой, - слаженно и в один голос выпалили они.

– Чего?!
– разинул рот Рон.

Гермиона же, еще сильнее заливаясь румянцем от смущения, тихо что-то пропищала.

– Ты пойдёшь с ними?
– Рон таким тоном выделил слово "с ними", как будто его братья бомжы с улицы.

– Рон, не нарывайся...
– угрожающе наклонился над братом Фред.

– ... разукрасим и не пожалеем, - добавил Джордж.

Рон непроизвольно отодвинулся на шаг в сторону и замолчал.

– Гермиона, так ты согласна на свидание?
– переспросил я, время не терпит.

– Да, - вскинув голову, твердо ответила она.

Близнецы засияли, ринувшись наперехват Макгонагалл, и что-то наперебой начали ее спрашивать.

– Идем, - резко сорвался я с места.

– Рон, ты к Хагриду. Будешь его отвлекать, и если кто придет, спрячься, - начал объяснять я, как только мы оказались на улице.

– Опять командуешь, Гарри. Если бы не общее дело, то слушать тебя не стал бы.

– Я понял, Рон.

– Бесит, когда мне указывают что сделать, - бурча себе под нос, все же направился к хижине Хагрида рыжий.

– Гермиона, найди, чем приманить птичку.

– Гиппогрифа, Гарри, - поправила она.

– А разница?
– и зачем спросил!

– У гиппогрифа, в отличие от строения костей птицы, нет полого простр...

– Герми, - протянул я, прерывая ее, - потом. Ладно?

– Извини. Иногда заносит, - виновато улыбнулась она.
– Вроде этими тушками он и питается.

В руке у нее болтались какие-то дохлые зверьки, внешне очень похожие на хорьков.

– Отлично, тогда подразни его и помани за собой. Уводим его в лес на любую полянку, там привяжем, временно. Вечером придем и отпустим, когда все успокоится. А то вдруг вернется обратно.

– Да, лучше привязать, - согласилась она.

Гиппогриф шел за нами, постоянно получая от Гермионы вкусную тушку. Уйдя довольно глубоко в лес, мы привязали совершенно спокойно улёгшегося на землю зверя и бегом вернулись обратно в замок.

– Герми, а скажи мне, что за кулончик ты носишь на шее?
– как бы невзначай спросил я, когда мы подходили к замку.

– Эм...
– схватилась она за него через мантию. Значит точно носит, а я-то решил, что просто блефует.
– Обещай, что никому не расскажешь?

– Ты же меня знаешь, Герм. Естественно, никому ничего не скажу.

– Хорошо, - вздохнула она и потом усмехнулась.
– Заметь, а я с тебя непреложного обета не требую.

– Ну, извини, так получилось, - скривился я, виновато опуская глаза в пол.

Не говорить же ей, что повторись все снова, сделал бы точно так же.

– Это - маятник времени, - вытащила она небольшой неприметный кулон и положила себе на руку.
– Он возвращает время вспять на небольшой отрезок. Так я успеваю посещать два предмета одновременно.

– Дамблдор дал?

– Да. Очень дорогая вещь. Я на него дышать иной раз боюсь, чтобы не сломать.

– И что он попросил в обмен за эту вещь?
– как бы между прочим поинтересовался я, прекрасно понимая, что девочку, которая так усиленно стремится выделиться и получить знание, просто подкупили.

– Ничего особенного, - совершенно спокойно начала она, но потом смутилась.
– Быть всегда рядом с тобой и смотреть, чтобы ничего опасного для твоего здоровья не случилось. Но, Гарри, я и так бы всегда помогла тебе! Мы же друзья!

– Вот значит во сколько оплачивается предательство и доносы на своего друга, - ядовито произнес я.

– Гарри! Ты что?! Я никогда не доносила на тебя! Да я бы и не стала, и артефакт бы не помог, - занервничала Гермиона.

– Получается, меня не только Рон предал, а ещё и ты постаралась. Не думал, Герм, что продашь.

– Гарри, я не думала об этом в таком ключе. Я же просто хотела больше узнать, успеть побывать на всех занятиях. Я никогда не стала бы доносить на тебя, если бы знала, что могу навредить. Гарри, я же отношусь к тебе как к брату, - она уже ревела в голос.

Даже неуютно стало, что такую вечно гордую Гермиону довел до слез.

– Все, не плачь. Ладно, не предавала, но артефакт же взяла, - прижав ее к себе всё не мог я успокоиться.

– Хочешь, я его отдам обратно?
– заплаканные глаза смотрели на меня с такой надеждой на прощение, что стало не по себе.