Все происходило так, как он и предполагал. Русы и викинги, заняв отбитую вчера у противника позицию между краями леса, защищались от нападавших на них из степи ал-арсиев и итильских ополченцев. Русские и варяжские шеренги, как и вчера, перегораживали ведущий к реке участок степи по всей ширине, но в глубину их строй сегодня был значительно короче. Примерно половина русов и викингов не участвовала в сражении, а вытаскивала из воды ладьи и драккары и устанавливала их на катки. Ал-арсии и ополченцы тоже атаковали противника не всеми силами, а по тому, что их лавы ни разу не достигли вражеских шеренг, Хозрой догадался, что русы и викинги не теряли ночью времени даром и постарались затруднить доступ к себе коннице. Для этого они нарубили в лесу тонких колышков и, заострив с обеих сторон, вбили их в превеликом множестве перед своей первой шеренгой. Торчавшие из земли на полторы-две ладони, невидимые в траве, колышки, словно ножи, глубоко ранили конские ноги, вынуждая скакунов десятками покидать атакующие лавы.

Лениво позевывая, Хозрой равнодушно наблюдал за следующими одна за другой конными атаками и все увеличивающимся на берегу числом ладей и драккаров. Время приближалось к полудню, а русы с викингами смогли вытащить на сушу не больше трети своих судов и продвинуть головное на половину расстояния от реки до входа волока в открытую степь. Даже если к вечеру им удастся сделать столько же и доволочь вереницу судов до своих боевых порядков, они вряд ли осмелятся на ночь глядя продолжить движение дальше. Значит, решающий бой грянет завтра: то ли ал-арсии зайдут ночью врагам в спину, то ли русы и викинги выволокут ладьи в открытую степь и неудержимо устремятся к Саркел-реке. И кто из них завтра одержит верх, зависит только от него, Хозроя, от его изворотливости и хитрости.

Рабы и повар Исаака возвратились в полдень, у каждого корзина была полна грибов.

— Я не знаю, какую похлебку любит ярл, — заявил повар. — Прежде чем за нее браться, я должен понять, что от меня требуется.

— Готовь, что умеешь, — ответил Хозрой. — А еще лучше — что можно сварить быстрей. Ни русы с викингами, ни ал-арсии с ополченцами сегодня сражаться по-настоящему не собираются, а поэтому ярл Эрик может заявиться в гости каждую минуту.

Отправив повара и одного из рабов с корзинами к костру, Хозрой скрылся со вторым рабом в палатке.

— Рассказывай, — приказал он.

— Мы обнаружили и тройку русов в орешнике напротив тайной тропы в засеке, и двух их товарищей на деревьях позади орешника. Помимо этого, мы наметили путь, которым ночью можно незаметно подобраться к русам на деревьях, чтобы бесшумно снять их стрелами.

— Видел ли вас кто-нибудь в лесу либо на пути к нему?

— Конечно. Поначалу нас встретили русы, сушившие на солнце днища ладей, чтобы затем смазать их жиром для лучшего скольжения по каткам. Они почти не обратили на нас внимания, лишь посоветовали не приближаться к месту сражения, чтобы не угодить под случайную стрелу. Зато в лесу мы наткнулись на викингов, рубивших деревья для катков, и это была куда более опасная встреча. Командовавший викингами-дровосеками гирдман знал повара Исаака и от безделья вступил с ним в разговор. Однако дальше беседы, какую грибную похлебку больше всего любят викинги, он не зашел, и гирдман остался в полной уверенности, что повар с нашей помощью собирает грибы для Исаака. На обратном пути мы дважды встречались с русами и викингами, выносившими из боя раненых товарищей, но им было не до нас. При всех встречах я и мой напарник не проронили ни единого слова и прятали лица под капюшонами. Мы все сделали так, как ты велел, хозяин.

— Молодцы. Можете отдохнуть до вечера, ночью вам вряд ли придется сомкнуть глаза.

— Хозяин, позволь сказать то, что, возможно, будет тебе интересно. Это касается дозора русов в лесу.

— Другими словами, ты хочешь дать мне какой-то совет? — насторожился Хозрой, хорошо усвоивший иносказательную манеру разговора рабов. — Говори.

— Два руса сидят на деревьях потому, что следят оттуда одновременно за подозрительным лазом в засеке и своими дозорными в орешнике. Но это возможно только днем, а ночью, пока луна не взойдет, лаз с их деревьев не виден. Кто знает, не спускаются ли русы из-за этого с наступлением темноты с деревьев и не таятся ли в другом месте, уже на земле, откуда вновь могут наблюдать сразу за лазом в засеке и своими товарищами-дозорными в орешнике?

— Ты сказал умную вещь, — произнес Хозрой. — Но понимаешь ли, что теперь тебе и твоему бывшему напарнику придется днем не отдыхать, а заняться кое-чем иным, менее приятным?

— Понимаю и готов выполнить то, что ты собираешься мне поручить, хозяин, — прозвучал ответ.

— Похвально. Теперь скажи, что я намерен тебе поручить.

— Чтобы я к закату солнца снова, уже незаметно, пробрался в лес и стал следить за русами на деревьях. Если они с наступлением ночи переберутся для наблюдения в другое место, я последую за ними и не спущу с них глаз. В условленное время я встречу своих товарищей, и дальше все произойдет так, как ты замыслил.

— Ты верно догадался, — одобрительно сказал Хозрой. — Но как ты намерен назаметно пробраться засветло в лес?

— Хозяин, ты, конечно, не забыл, что я, хотя родился и вырос в пустыне, много плавал. И к тебе я попал как пленник, захваченный на Хвалынском море.

— Помню, помню, — усмехнулся Хозрой. — Я купил тебя на невольничьем рынке в ряду, где обычно торгуют взятыми в плен разбойниками, избежавшими топора палача.

— На море я научился хорошо плавать и нырять, — продолжал раб, проигнорировав слова Хозроя. — Почему сегодня мне не вспомнить былое умение? Смотри, сколько плывет по реке деревьев, сучьев и прочего лесного и степного хлама. Я донырну до него с нашей лодки и незаметно доплыву до места, где я не буду виден с ладей русов и от переволоки. Там я вылезу на сушу и краем леса возвращусь вдоль реки туда, откуда доберусь к дозору русов.

— Если тебе удастся все это сделать, ты получишь вдвое больше того, что я обещал вначале, — сказал Хозрой.

Бывший разбойник уплыл в сторону дозора русов незадолго до захода солнца, в полночь туда же отправилась по суше четверка других рабов с луками и длинными ножами. Возвратилась вся пятерка с первыми признаками рассвета, и Хозрой до этого времени не знал ни минуты покоя.

— Ты выглядишь неважно, хозяин, — сказал подошедший к Хозрою бывший разбойник. — Может, приятные известия улучшат твое самочувствие?