– Боишься?! И прав! Я тебя щадить не собираюсь!

– Пошел… к черту!

Колиньи упал. Гиз все с тем же издевательским хохотом поставил ногу на шпагу Колиньи, которую юноша все-таки из рук не выпустил.

– Успокойся! Я не собираюсь тебя убивать, но обойдусь с тобой, как ты этого заслуживаешь, посмев поднять руку на меня, высокородного принца крови!

И, держа шпагу плашмя, де Гиз дважды ударил ею юношу.

– Ничтожество! – взвился Гаспар и рванулся вперед, готовый кинуться на оскорбителя, но Энгиен, Турвиль и Франсуа удержали юношу, повиснув на нем. Драма, однако, продолжалась…

В гневе и ярости от полученного оскорбления, Морис подобрал свою шпагу и попытался подняться на ноги, намереваясь броситься на де Гиза. Однако тот пронзил шпагой руку Колиньи, не дав ему встать, как раз в тот самый миг, когда д’Эстрад и де Бридье, серьезно раненные, тоже оказались поверженными на землю.

На ногах теперь стоял только герцог де Гиз. Он хладнокровно вытер лезвие своей шпаги и спрятал ее в ножны, в то время как с поля боя уносили его секунданта. Потом пожал плечами и пошел к своей карете.

Гаспара, наконец, освободили, взяв с него слово, что он оставит в покое принца Лотарингского. Он бросился к брату, лежавшему без сознания, и понес его к карете, которая подъехала, чтобы забрать раненых. В домах Королевской площади – красивых, розовых с белым – захлопнулись окна. Принцесса Шарлотта встала.

– Итак, все закончилось. Поедемте.

– Куда господин герцог повезет несчастного молодого человека? – спросила Изабель. – К себе в дом?

– В дом, где живет госпожа герцогиня? Вы смеетесь! К нам, я думаю.

– Да, скорее всего.

Принцесса выглядела такой озабоченной, что Изабель не сразу решилась задать вопрос, который напрашивался сам собой, но все же решилась.

– Мы не поедем сейчас в Пале-Рояль?

– Возможно, поедем позже. Я хочу сначала поговорить со своим сыном. Нельзя сказать, что эта дуэль принесла нам большую славу, но вина за нее лежит на нас.

Именно такие упреки и бросил в лицо принцессе ее супруг, когда, вернувшись домой, они вошли в гостиную с нимфами и увидели, как он в ярости меряет ее шагами, изрыгая устрашающие проклятия, разобрать которые было трудно. Обычно шумный особняк погрузился в мертвую тишину, все молча ходили на цыпочках в ожидании, когда минует буря.

– Вот и вы наконец! – встретил он жену, устремив взгляд на ее подбородок, потому что был ниже ее ростом. – Не сомневаюсь, что вы приехали оттуда и налюбовались вдосталь великолепным рыцарем, который защищал честь вашей дочери! Надеюсь, вы удовлетворены? Смеяться над нами будет весь Париж! Но скажите сначала, где ваша дочь?

– Наша дочь, я полагаю, у себя дома, – сообщила принцесса, отворачивая с легкой гримасой лицо, чтобы избежать зловонного дыхания мужа.

– Принимает, я думаю, поздравления от своего супруга!

– От своего супруга? Он по-прежнему при исполнении своего воинского долга. А вот его жену надумали вывалять в грязи. И оскорбление исходило от его любовницы!

– Вы хотите сказать, что он сам себя должен был вызвать на дуэль? Нелегкая задача! – злобно засмеялся Конде. – Имейте в виду, что на его месте я вел бы себя точно так же! Скрещивать шпаги благородным дворянам из-за историй между бабенками – глупость из глупостей! Но непростительная глупость для обиженной – выбирать защитником того, кто не умеет держать шпагу в руках и вдобавок позволяет себя бить! Умереть можно со смеху! Герцогиня де Лонгвиль выставила себя в лучшем виде. Презренный трус…

Изабель не могла больше держаться в стороне.

– Бедный молодой человек! – воскликнула она. – Как можно так жестоко судить его! Нужно быть слепым, чтобы не увидеть, что на поединок он приехал совершенно больной. Он едва держался на ногах и все-таки скрестил шпагу с этим…

– Этим? Девчонка позволяет себе так именовать герцога де Гиза, одного из…

– Этим убийцей! Видя болезненное состояние противника, благородный дворянин должен был бы отказаться от дуэли и отложить ее! Вместо этого он подло оскорбляет своего противника, ударив его шпагой плашмя. Мало этого, не дает ему подняться, чтобы продолжить бой, и ранит его в руку! А в эту минуту было бы достойнее озаботиться его здоровьем, а не наносить нового оскорбления. Лично я считаю, что герцог вел себя как последняя свинья, каким бы там Лотарингским принцем он ни был!

– Браво, Изабель! Вот это, я понимаю, отвага – броситься с голыми руками в бой против моего отца и господина!

В гостиную вошел Энгиен в сопровождении Гаспара де Колиньи. Гаспар подошел с приветствием к отцу и матери герцога, а Людовик сделал шаг к Изабель, взял ее за плечи и расцеловал в обе щеки.

– Ваш отец гордился бы вами! Гаспар, ты, верно, знаком с моей кузиной де Монморанси де Бутвиль?

Молодой человек уже отдал положенные поклоны герцогской чете и подошел к Изабель и Людовику. Лицо у него было взволнованное и растроганное.