Глазомерное определение расстояния также входило в программу занятий, но в этом отношении курсанты были, вообще говоря, слабы, хотя некоторая практика вскоре давала осязаемые результаты.

Основным принципом школы было сделать снайпинг как можно более простым, а для этой цели, для постройки постов или бойниц, употреблялся материал, который можно было достать немедленно же в любом из окопов Британской армии. Существовала целая серия сложных бойниц, которые можно было заказывать на специальном заводе, но мне думается, что такие бойницы редко приносили много пользы (за исключением разве тех случаев, когда они устанавливались на месте специалистами), так как командиры, заказывавшие их на заводе, обыкновенно упускали из виду необходимость упоминать в заказе характер и цвет почвы на своем участке окопов.

Много интереса вызывали опыты над действием разного рода пуль на германские и английские щиты. В 1917 году немцы изобрели стальную маску для снайперов. Маска была толстая, тяжелая и с виду казалась совершенно непроницаемой для какой бы то ни было пули, так что один из моих офицеров даже вызывался надеть ее и дать кому-нибудь выстрелить в себя. Это я категорически запретил, а позднее оказалось, что любая пуля с легкостью пробивает ее насквозь. Но, так или иначе, даже если бы пуля не пробила эту маску, на мой взгляд, снайпер, которого она защищала, мог бы быть, при прямом попадании, сильно контужен.

В самом начале моей инструкторской деятельности, я устраивал учебные стрельбы на дистанцию в 750–900 шагов, но по прибытии в школу 1-й армии я отказался от таких больших расстояний. Шансы попасть в голову немецкого солдата на расстоянии 900 шагов, при помощи телескопического прицела и при наличии малейшего ветра — чрезвычайно невелики, и я пришел к заключению, что выпускание патронов на таком расстоянии влечет за собой лишь бесполезное изнашивание нарезов. В конце концов, винтовка сохраняет полную свою меткость лишь при первых пятистах обоймах [26] , и каждый лишний выстрел только укорачивает жизнь ствола. Поэтому в период позиционной войны мы никогда не стреляли дальше, чем на шестьсот шагов, и главное затруднение заключалось в том, чтобы научить снайперов правильно оценивать силу ветра.

Способ обучения снайперов определять силу и влияние ветра должен быть одновременно простой и точный, так как самые лучшие снайперы, прибывавшие к нам в школу, в этом отношении проявляли большую неопытность. Лучше всего это проделывалось на стрельбище, причем один из наших сотрудников находился во время стрельбы в блиндаже у мишеней и оттуда показывал места попаданий, в то время, как весь класс следил в телескопы. Этот способ заключал еще то преимущество, что, при помощи его, снайперы наглядно видели, что представляет из себя отклонение в два фута на расстоянии в шестьсот шагов. Так или иначе, обучать снайперов определять силу ветра можно лишь индивидуально.

В школе мы разделили силу ветра на шесть степеней: слабый, умеренный, свежий, сильный, очень сильный и ураганный; ясно, что главное затруднение составляли первые три степени, т. е. слабый, умеренный и свежий. Наш тир имел то преимущество, что на нем почти беспрерывно дул ветер, так что учащиеся могли в любое время сами упражняться в стрельбе.

Ночная стрельба и наблюдение при лунном свете, а также некоторые другие упражнения, подробности которых читатель найдет в приложении в конце книги, дополняли наши занятия в школе; как я уже говорил ранее, каждый учебный день обязательно заканчивался спортом, вначале играли в бэсбол и крикет, а впоследствии, когда штат школы увеличился, у нас была своя отличная команда футболистов.

В июне 1917 года, было назначено совещание заведующих школами снайпинга, наблюдения и разведки; здесь я впервые познакомился с руководителями школ других армий: тут были подполковник Склетер (2-й армии), майор Пемберти (3-й армии), майор Мичи (5-й армии) и майор, заведовавший школой 4-й армии. Все они пользовались отличнейшей и вполне заслуженной репутацией во всей британской армии.

Мы постоянно подчеркивали в школе необходимость немедленных и решительных действий, как только будет замечено что-нибудь необыкновенное или подозрительное. Я поясню свою мысль следующим примером.

Как-то раз я получил приказание отправиться в один из баталионов на передовой линии для осмотра снайперских постов и поверки прицелов. По недоразумению телескопические винтовки баталиона оказались в передовом окопе, так что мне пришлось продемонстрировать кое-какие приемы на своей собственной винтовке.

В то время я стрелял из Маузера 0,35-дюймового калибра, для которого, разумеется, требуются специальные патроны. По окончании лекции, пользуясь еще оставшимся дневным светом, я отправился на передовую линию через большой темный лес. По нему проходила просека с железнодорожной линией, пересекаемая нашими и германскими окопами, из леса я вышел на просеку, где у нас был пост; в этой же просеке, на расстоянии около четырехсот шагов, германцы также имели свой пост. Четыре или пять рядовых — германцев, все без телескопов, были заняты наблюдением, и когда я выглянул в свой телескоп, то заметил и офицера, стоявшего во весь рост и, видимо, руководившего какой-то работой. Я сейчас же взял свою винтовку из рук вестового, но тут оказалось, что он не захватил с собой патронов.

Хотя я совершенно ясно видел германского офицера в телескоп своей винтовки, но было уже слишком темно, чтобы рассчитывать на успешный выстрел из обыкновенной винтовки с открытым прицелом, за которую я, было, сначала схватился, но в свой телескоп я различил, с достаточной уверенностью, какая именно работа производилась немцами, — очевидно, устанавливали траншейное орудие как раз напротив нашего поста — я ясно различал движение людей и то и дело взлетавший в воздух песок.

Вскоре наступил полный мрак, и я отправился с поста в Штаб баталиона, где и познакомил соответствующее начальство с положением дел. Но, к сожалению, я должен сказать, что, несмотря на самое определенное заявление с моей стороны, что немцы устанавливают миномет с очевидной целью разрушить наш пост на следующий же день, командир баталиона не принял никаких мер чтобы своевременно ликвидировать эту опасность. В результате, наш пост был разрушен не без потерь с нашей стороны.