В эту ночь на севере от школы происходил сильный бой, и наша равнина то и дело освещалась вспышками выстрелов тяжелой артиллерии и германскими осветительными ракетами. Долгое время около меня ничего не было слышно. Португальцы, пробывшие уже несколько дней в школе и хорошо учившиеся, со своей стороны выслали сильный дозор, который весьма искусно окружил «неприятельскую» разведку. Не могу сказать в точности, что произошло далее на нашей нейтральной зоне, но в конце концов унтер-офицер (кстати сказать в довоенное время знаменитый чемпион по части джиу-джитцу пользовавшийся большой славой в мюзик-холлах [30] ), был взят в плен португальцами и доставлен ко мне. Вероятно, у них дело не обошлось без «боя», так как на другой день унтер-офицер не вышел на занятия по болезни.

Португальцы остались чрезвычайно довольны своим успехом, и когда, вскоре по окончании курса в школе, они вернулись в свою часть и здесь уже имели дело с немцами, они с таким успехом применили на деле тактику окружения, что из одной немецкой партии в одиннадцать человек, — трое были взяты в плен, а восемь — убито.

Плохо обстояло дело с телескопами, так как в продолжение всей войны спрос на них постоянно превышал доставляемое количество. Насколько мне известно, португальцам впоследствии были выданы телескопы, употреблявшиеся нашими сигнальщиками; эти трубы вполне соответствовали своему назначению.

Несколько затруднительно было, когда приходилось обучать смешанные классы из португальцев и англичан, так как тогда лекции по чистке и сбережению винтовок, работе снайперов при наступлении и защите, и другое, приходилось повторять на португальском языке, что по необходимости влекло за собой большую потерю времени. Но, в общей сложности, они охотно учились в школе и с хорошими успехами.

Во все прежние войны — разведчики и служба дозоров имели свое определенное место. В мировую — величайшую из всех войн, — хотя разведка и играла повсеместно огромную роль, но самый характер разведки настолько изменился, что можно сказать без преувеличения, что для нее наступила новая эра.

Прежде, индивидуальная ловкость и храбрость разведчика имели первенствующее значение. В бурскую войну, например, майор Бэрнгам, американец, — офицер британской службы, стяжал себе большую известность, точно так же, как Дан Терон — на стороне буров.

Мне думается, что Бэрнгам был величайшим разведчиком наших времен. Небольшого роста, но на редкость хорошо сложенный и сильный, он был, безусловно, обязан своими подвигами крепкому и неутомимому телу. Он сохранит знаменитость, благодаря двум делам: первое — когда он пробрался через всю армию Матабеле и застрелил знахаря Млимо, поднявшего матабелевское восстание; второе — когда он пробрался через бурские линии и взорвал железную дорогу, по ту сторону Претории.

Символом веры Бэрнгама была наивысшая степень физического развития и его требования в этом отношении были гораздо строже, чем у большинства профессиональных атлетов и спортсменов. Он не довольствовался тем, чтобы держать на высшей степени работоспособности свои мускулы, обеспечивающие быстроту и неутомимость в движениях, но и развил, вдобавок, все свои органы чувств до крайних пределов. Так, помимо удивительно острого зрения и слуха, он обладал таким тонким чутьем, подобного которому я никогда нигде не встречал у людей, за исключением одного лишь индейца. Он обонял запах небольшого костра на очень далеком расстоянии, и это свойство, как он сам рассказывал мне, нередко оказывало ему ценные услуги.

Но Бэрнгам являлся продуктом, так сказать, примитивной, вне европейской войны, тогда как в последней, мировой войне, никто уже, ни на нашей, ни на стороне противника, не имел таких случаев проявлять свои индивидуальные качества, работая в одиночку. Если будет несколько рискованно сказать, что дни Бэрнгама навсегда миновали, то можно с уверенностью утверждать, что общий характер работы разведчика изменился коренным образом. В полевой или полупозиционной войне, на долю разведчика может выпасть задача определить днем или ночью, занята ли противником та или другая деревня или пункт, но как только война переходит в позиционную, и боевые линии воюющих сторон распространяются от моря до Швейцарии, задачи разведчика становятся совершенно другими.

Сферой его деятельности является лишь нейтральная зона, обнимающая узкое пространство между надвинувшимися друг на друга армиями противника.

Командир 11-го корпуса, генерал Гэкинг, не признавал слова «нейтральная зона».

«Перед моим корпусом не существует „ничьей земли“, — обычно говорил он. — Все пространство вплоть до неприятельского бруствера — наше, и контроль над ним должен быть в наших руках».

Я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что из каждых десяти набегов, совершавшихся частями 1-й армии в 1916 году, не менее семи приходилось на долю 11-го корпуса и последнему принадлежал рекорд наибольшего количества военнопленных, захватываемых при каждом отдельном набеге.

Работа разведчика сводилась к тому, чтобы превосходить противника в пределах нейтральной зоны, и с этой целью каждую ночь производились поиски, под прикрытием темноты, хотя были и случаи выхода разведчиков в дневное время — так Гейторн-Гарди, заведующий разведкой 4-го баталиона Беркширского полка, которого я уже упоминал выше, выполз, предварительно изучив местность в телескоп, днем на нейтральную зону, чтобы исследовать немецкое проволочное заграждение. Дело было летом, и пространство, по которому он полз, заросло высокой травой. Зимой же, при отсутствии укрытия, работа днем между линиями была почти невозможна.