— он мне не хахаль — улыбаясь, цежу я сквозь зубы

— ну да, ну да — восклицает молодой человек — типичный пример человека явно любящего свою работу. — Вот тут я не выдерживаю и «случайно» локтем ударяю его под дых. Молодой человек сгибается, но тут же принимает нормальную позу, так как моя жертва уже подошел слишком близко

— кто это? — грозно кивает он на молодого человека

— инструктор — тут же находиться последний — вам нечего опасаться я всего лишь предложил вашей спутнице свои услуги

— ей не нужна помощь — выдавил он, из себя сверкнув глазами так, что мне даже стало не по себе.

— вы так думаете? — снова улыбается инструктор, при этом незаметным движеньем ноги подтолкнув мои лыжи вниз по склону. Пластиковые лыжи, на которых я до этого благодаря массе прикладываемых мной усилий умудрялась стоять поехали по склону вниз соответственно со мной. Думаю вопль который я издала не вызвал сход лавины только потому, что длился не долго. Так как мой спуск закончился примерно через пару метров красивым переворотом через голову и окунанием последней в мягкий сугроб. Надо ли говорить, что вставать мне не хотелось очень. Так как отстегнувшаяся лыжа при падении довольно ощутимо стукнула меня по ноге после чего, не дожидаясь свою нерадивую хозяйку, продолжила спуск одна. Вторая же, вопреки здравому смыслу, не отстегнулась, несмотря на то, что нога, в ботинке неуклюже выгнувшись, была подмята под мое тело и давала знать о себе ноющей болью в районе лодыжки. В общем, ощущений от катания на лыжах я получила массу, хотя не могу с уверенностью сказать, что все они оказались приятными.

— Теперь уже точно не нужна. — Раздается надо мной сердитый голос, и меня бесцеремонно ставят на ноги, вернее сказать предпринимают попытку. Едва коснувшись земли, итак не важно чувствующая себя нога, отзывается острой болью в лодыжке. — Можете, быть свободны.

Я, превозмогая боль, поднимаю глаза и вижу, какая ярость бушует в его, ставших почти черными глазах, однако, видимо инструктора это не пугает, чтож каждый сам волен выбрать способ самоубийства, свобода выбора, знаете ли.

— позвольте, я посмотрю — спокойно произносит он и опускается рядом со мной на колени. От его прикосновений к ноге я вздрагиваю, однако тут же чувствую, как он применяет лечебную магию, делая вид, что ощупывает мою лодыжку. Снова поднимаю глаза и вижу, как метают молнии глаза моего спутника

— ну — поднимает голову инструктор — всего лишь растяжение через пару дней будет как новая — он жизнерадостно мне улыбается и добавляет — возьмите пару фильмов в прокате и посидите, дома это пойдет на пользу вашей ноге

— каких фильмов? — не совсем понимаю я

— да вы спросите в прокате, вам порекомендуют — продолжает, улыбаться инструктор. Я, наконец, понимаю и киваю ему, после этого он извиняется и исчезает

— как ты? — слышу я раздраженный голос своего спутника — сама идти можешь? — я киваю ему и, прихрамывая, направляюсь к подъемнику. На этом горнолыжный отдых для меня окончен. Переждав в гостинице несколько его деловых встреч, я наконец, пакую наши чемоданы и мы возвращаемся, к моему немалому удивлению, в его загородное поместье. На мои удивленные вопросы он только отмалчивается и становится почему то еще более замкнутым. Так мы проводим еще несколько дней, пока наконец, мне не удается долгими уговорами выбраться в город, где я долго хожу по улицам в поисках нужного мне пункта проката. Наконец, мне на глаза попадается небольшое потертое здание на его фасаде красуется полинялая растяжка: «все что нужно здесь!!!» — гласит она. Я улыбаюсь, все-таки у не любит шеф все усложнять, и захожу внутрь. Мне на встречу из за прилавка спешит уже не молодая женщина она окидывает меня взглядом, затем проверяет не следят ли за мной на улице. Убедившись что я одна она запирает двери магазинчика и опускает на двери штору. В комнату опускается полумрак, однако стоит ей щелкнуть пальцами, как свет вспыхивает

— чего так долго не шла? — не довольно произносит она осуждающе глядя на меня — почти неделю жду.

— Не до фильмов было — Таким же не дружелюбным тоном отвечаю я, она коситься на меня, но больше ничего не говорит. Молча достает из под прилавка бумажный пакет и кладет на стойку, затем сплевывает на пол и кивает в сторону подсобки: — Зайди, тебя уже ждут.

Слушаюсь и немедленно вхожу в маленькую комнатушку не более трех квадратов, по середине стоит стол, за ним сидит мой раздосадованный шеф.

— Так много времени понадобилось чтобы расшифровать мое приглашение, или ты просто не очень спешила? — Он встал на ноги.

— мне потребовалось бы гораздо меньше времени, если бы ваш сотрудник не проявил столько рвения, повредив мою ногу — не осталась я в долгу

— он хотя бы проявляет рвение в отличие от некоторых! — рявкнул шеф.

— Если я недостаточно расторопна, отстраните меня, и дело с концом — не удержалась я

— если бы решения принимал только я, ты давно бы уже сидела дома — он снова сел за стол, тем более что особо места в кабинете и не было — ты хоть понимаешь, как я беспокоился? Он увез тебя в свой загородный особняк, и ты пропала, ни один из секретных тебя больше не видел. Я что должен был подумать?

— меня этот факт признаться тоже немного напрягает, кроме того ко мне приставлены его ребята, они и сегодня здесь

— он что-то подозревает?

— точно сказать не могу — покачала я головой, — но ведет он себя довольно странно в последнее время.

— Ладно — отмахнулся шеф — ты там поосторожнее, и это… конечно мне не хотелось бы тебя торопить, но завтра утром ты должна вернуться координаты контрольной точки знаешь? — я кивнула — значит закончи все сегодня — и, бросив на меня сострадательный взгляд, добавил — это приказ! Он должен умереть сегодня, потом мы до него не доберемся. Поняла? — ответить ему мне было нечем, я согласно кивнула, от него не укрылась промелькнувшая по моему лицу грусть — не смей! — тихо произнес он — слышишь, не смей! Я не могу потерять еще одного сотрудника. Он профессионал, понимаешь, ты для него просто еще одна забава.

— Я же сказала, что сделаю все, что от меня зависит — отрезала я, обидевшись, да конечно, мне сейчас очень тяжело, но зачем же вот так явно меня жалеть?

— тогда иди — он махнул рукой на дверь — и удачи тебе — я кивнула и вышла. Женщина все также стояла за стойкой, видимо ожидая меня. При одном взгляде на меня она поморщилась от омерзения и, пододвинув по стойке ко мне бумажный пакет бросила:

— на вот, это для тебя оставили. Что там не знаю, не смотрела. Забирай и уходи а то того и гляди его охрана за тобой припрется. — Я молча беру пакет и прячу его в свою сумку. Больше она со мной не разговаривает. Просто открывает дверь и, судя по лицу, отчаянно сдерживается, чтобы не вытолкнуть меня на улицу