Стены коридора были обшиты тканевыми зелеными обоями. Газовые рожки давали вполне достаточно света для того, чтобы разглядеть все морщинки на лице любой сколь угодно юной собеседницы. И все же Шахразада услышала более чем странные для этого гостеприимного дома слова.

– Надо уехать, – пробормотал Деймон, вырываясь в коридор. – Надо уехать туда, где нет людей.

– Мистер Сен-Олмс!

Он поднял голову.

– Маргарита?

«Маргарита? Теперь меня так зовут? Красивое имя…»

Существовать одновременно вне событий и в самой их середине было для царицы странно, но и захватывающе интересно. Она словно видела все происходящее двумя парами глаз: собственными и этой милой стройной девушки с решительным лицом, одной из гостий большого приема.

Девушка стояла в коридоре, одна. Деймон, молодой и весьма привлекательный мужчина (на вкус Шахразады), остановился почти у самой двери. Он готов был уйти и остановился лишь потому, что девушка окликнула его.

– С вами все в порядке? – спросила Маргарита.

Он ничего не ответил, но это ее не остановило.

– Я видела вашего отца внизу. Заметив меня, он отчего-то рассмеялся.

Деймон так сжал кулаки, что ногти впились ему в ладони.

– Почему он рассмеялся? – недоуменно спросила Маргарита. – Я едва его знаю и…

Он смотрел мимо ее плеча на какое-то пятно на стене, но, так как она замолчала, он перевел взгляд на ее лицо.

– Мистер Сен-Олмс? Вы уверены, что все в порядке? – Она наморщила лоб и добавила мягче: – Ваш отец сказал что-то, что вас расстроило?

В одном его отец был прав: Маргарита Фитцджеральд была безупречна. Она могла быть несносной, самоуверенной, слишком болтливой и частенько раздражала, но ее душа… Да, она была безупречна.

Он посмотрел на девушку. Посмотрел по-настоящему, оглядел лицо, плечи, открытые в низком, соблазнительном декольте. У нее была небольшая грудь, но, очевидно, приподнятая каким-то хитроумным приспособлением, дабы завлекать и обольщать, и у самого края темно-синего выреза платья можно было разглядеть соблазнительную ложбинку.

– Деймон? – прошептала Маргарита.

Она еще никогда не называла его по имени. Он когда-то сам разрешил ей, но до сих пор она его так не называла. Деймону захотелось дотронуться до нее. Нет, ему захотелось поглотить ее полностью.

Отчего-то он захотел использовать ее, доказать самому себе, что он такой же хороший, как она, что он достоин ее, и, возможно, показать отцу, что принадлежит к тому же кругу, что и он, что не развратит ни единой души, до которой дотронется. Но больше, чем всего этого, он просто хотел ее.

Ее глаза расширились, когда он приблизился к ней. Маргарита не отступила. Ее губы разомкнулись, и он услышал частое, прерывистое дыхание девушки. Она, может быть, не сказала «да», но и не отказала. Деймон обнял ее за талию и прижал к себе. Он хотел ее. Боже, как он ее хотел. Она была нужна ему больше, чем ее тело. И она нужна была ему сейчас!

Его губы нашли ее… И это совершенно не было похоже на первый поцелуй – нежный, соблазняющий, дразнящий. Вовсе нет. Деймон раздвинул языком ее губы и проник внутрь – в жаркую, влажную темноту. Он почувствовал ее руки у себя на шее и услышал, как стучит ее сердце. Она тоже его хотела. Возможно, она этого не понимала, не знала, что ей с этим делать, но она его хотела.

И тогда он почувствовал себя королем. О нет, он ощутил себя повелителем всех королей! Его сердце вырывалось из груди, а тело напряглось. Каким-то образом она оказалась прижатой к стене, а его руки заскользили по ней, пока не достигли мягкой выпуклости груди. Он нежно – так, чтобы не напугать ее, – сжал одну грудь.

Она была идеальна, и он ощутил ее ответ через платье. Ему захотелось захватить губами ее сосок, стянуть с нее платье и вообще сделать с ней тысячу недозволенных вещей.

Деймон почувствовал, что она ослабела, услышал ее вздох у своего рта. Маргарита никогда прежде не целовалась – в этом он был уверен. Но вожделение уже охватило ее, он понял это по тому, как она навалилась на него, как ее пальцы отчаянно впились ему в плечи.

– А теперь вы поцелуйте меня, – пробормотал он, покусывая ее губы.

– А я и целую!

Он чуть отодвинулся.

– Парочка уроков вам не помешает, – улыбнулся он.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее еще раз, но она отстранилась.