Шрифт:
Тихий голос Мейф ад-Дина успокоил Фариду. Она больше не кричала и не вздрагивала. Но старалась все же не открывать глаз, чтобы не развеялось волшебное видение, чтобы муж хотя бы в ее глазах был таким, каким она увидела его при свете сотни свечей прошлым вечером.
– Так ты мой родственник?
– О да, моя прекрасная. Но прежде всего я твой муж. И счастлив этим. Ибо ты суждена мне самой судьбой. И я готов идти на край света, чтобы исполнить любое твое желание, готов снять с неба звезду для того, чтобы украсить ею твой локон…
– Аллах милосердный… Но ты же… – И Фарида запнулась.
– О да, Фарида, я уродлив и стар. Вернее, я выгляжууродливым горбуном. Хотя ты видела меня совсем иным. И знаешь, что на самом деле я и молод, и строен, и не уродлив…
– Когда я увидела тебя, о мой муж, я подумала, что сбылась моя мечта…
– И я подумал о том же самом…
– Я знаю! – Фарида захлопала в ладоши. – Я знаю, как вернуть тебе тебя прежнего!
– О чем ты? Как можно вернуть меня прежнего? Коварная джинния…
– Она просто маленькая дурочка! Вот слушай… Волшебное превращение произошло с Фаридой. Она больше не боялась своего мужа, не боялась его кажущегося уродства, его старости и горба. Ибо знала, что это лишь видимость. Руки же ей говорили совсем о другом – о юном и красивом теле, прекрасном лице, широко развернутых плечах и сильной спине.
Мейф ад-Дин любовался своей женой, ее горящими глазами и той решимостью, с которой она начала ему помогать. Помогать так, словно была его женой не одну лишь ночь, но долгие годы.
– Так знай же, о мой муж… Наместнику нашему, справедливому Исмаил-бею, служит один колдун…
– О Аллах, наверняка шарлатан…
– Нет же, дурачок… Это не простой колдун. Это призрак колдуна. Ибо некогда, две тысячи лет назад, сей мудрец познал тайну вечности и все нарастающей мудрости. Оказалось, что этого достичь может почти любой. Но только в том случае, если… уйдет из жизни в определенном месте в определенный день и час. Вот этот почтенный маг и решил расстаться с жизнью, чтобы познать вечность.
– И ты думаешь, что этот маг сможет преодолеть проклятие коварной, которой покровительствует сам Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими?
– Я думаю, о муж мой, что надо спросить у него. Этот призрак очень честный человек. Но никогда еще не бывало, чтобы он не смог помочь…
– Ну что ж, веди к нему…
– С радостью и удовольствием, о мой муж. Но сначала я бы хотела немного подшутить над отцом.
– Делай, что хочешь, о звезда моей жизни, я помогу тебе во всем.
– И думаю, Мейф ад-Дин, что тебе надо рассказать визирю обо всем. Ну, или хотя бы о том, что ты наш родственник…
– Я пытался… еще вчера. Но отец твой так быстро захотел видеть меня своим зятем, что не понял, что я уже его родня.
– Думаю, о муж мой, что после твоего рассказа отец переменится и в своих решениях, и в своих желаниях.
– Да будет так. Иди же ко мне, свет очей моих.
И Фарида с удовольствием ответила на поцелуй мужа, уже зная, чем отличается то, что видится, от того, что существует на самом деле.
– Миновала еще одна ночь… – проговорил Шахземан. – И ты пыталась ему рассказать, что с сестрой и как ее к нам вернуть?
– Да, мой муж и повелитель. Но он ничего не услышал. Или ничего не захотел слышать. Он только отгораживался от меня руками и повторял: «я не понимаю этого».
– Скверно…
– Особенно скверно то, что именно он и может все исправить. Но не пытается даже понять, насколько все сосредоточено именно в его руках.
– Тогда будем ждать. Ибо ничего иного нам просто не остается.
Герсими кивнула.
Свиток четырнадцатый
После утренней молитвы в доме визиря прозвенел гонг.
– О Аллах, что это? – спросил удивленный Мейф ад-Дин.
– Нас приглашают отведать утренних яств, о мой прекрасный… Отцу не терпится узнать, почувствовала ли я тяжесть его гнева?
– Его гнева, звезда моей жизни? Чем же ты, нежная, как серна, и робкая, как лань, могла прогневить своего отца?