Шрифт:
Бекас не стал больше задавать вопросов. Он сидел молча, вертя в руках дешевую зажигалку.
— В самом деле, как же туда проник убийца? — спросил журналист.
— А может, он и не проникал туда? — точно обращаясь к самому себе, проговорил полицейский.
Макрис с удивлением взглянул на приятеля.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Поживем — увидим, — ответил Бекас и, поднявшись, пошел к двери.
В коридоре топтался молодой полицейский, ожидавший приказаний.
— Позови ко мне госпожу Павлиди, — распорядился Бекас. — Элену Павлиди.
Макрис посмотрел на часы. Уже поздно. Его ждут в редакции.
— Я пойду, — сказал он.
Выходя, он столкнулся с высокой, изысканно одетой женщиной, лет тридцати — тридцати пяти. Это была Элена Павлиди, одна из ведущих актрис Национального театра. Макрис посторонился, и она, смерив его надменным взглядом, едва заметно наклонила голову.
4
СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ
Макрис немного постоял у театрального подъезда, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. После недавнего дождя он был особенно свеж. Журналист пошел пешком к площади Омониа. С улицы Эолу весь в огнях просматривался Акрополь, напоминавший драгоценное ожерелье, подвешенное высоко в небе. Улицы были почти пустынны: лишь изредка проезжала машина или попадался случайный прохожий. Макрис больше всего любил Афины в этот час, должно быть потому, что это было время его ежевечерней прогулки.
Он шел и обдумывал случившееся: убитая актриса, запертая изнутри дверь, неизвестный посетитель. Иной раз жизнь становится похожей на роман. Розу Варги он никогда не жаловал, зато теперь ее смерть пойдет на пользу газетам, которые, повысившись в цене, плохо распродавались. Легко скользя по блестящему асфальту, Макриса нагнало такси.
— В редакцию «Проини», — остановив машину, сказал он.
Узнавший его шофер обернулся с улыбкой.
— Будет сделано, господин Макрис.
Редакция находилась недалеко, но он с некоторых пор стал все чаще пользоваться машиной, так как от курения у него появилась одышка. На фасаде здания светилась яркая вывеска. Макрис медленно поднялся по широкой мраморной лестнице. Штатные сотрудники уже кончили работу. В редакции он застал лишь метранпажа, нескольких репортеров и своего заместителя.
Макрис сел за письменный стол и зажег трубку. Она постоянно гасла, что несколько уменьшало дневную дозу никотина. Заместитель положил на стол Макриса стопку бумаг.
— Материала полосы на три.
— Негусто.
Главный редактор принялся читать статью, написанную небрежным почерком, а его заместитель, очень способный молодой человек, стоял рядом. Репортер, ведущий полицейскую хронику, хорошо справился со своей задачей. Толстым красным карандашом Макрис внес лишь две-три смысловые поправки.
— Я сам дам заголовки, — сказал он.
И задумался, посасывая вновь погасшую трубку. Потом крупными буквами написал:
ТАЙНА ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЫ. ВЕДУЩАЯ АКТРИСА НАЦИОНАЛЬНОГО ТЕАТРА РОЗА ВАРГИ УБИТА ВЧЕРА, ЗА НЕСКОЛЬКО МИНУТ ДО НАЧАЛА СПЕКТАКЛЯ. УБИЙЦА ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ НЕ ОБНАРУЖЕН.
Подчеркнув основной заголовок, Макрис продолжал:
Это наиболее таинственное преступление из совершенных в последние годы. Актриса найдена мертвой у себя в гримерной, запертой изнутри, откуда убийца вышел совершенно непонятным образом. Полиция разыскивает высокого мужчину, в серой кепке и темно-зеленом плаще, который прошел к Розе Варги незадолго до ее смерти.
Положив на стол карандаш, Макрис перечитал написанное и остался доволен.
— В шесть колонок на первую полосу, — распорядился он.
— Хорошо, — забирая рукопись, сказал заместитель.
— А фотографии?
Они были уже готовы. Заместитель показал их Макрису. Это были снимки, сделанные уже после убийства, а также фотографии актрисы в роли, которую она не успела сыграть, и много старых, из архива редакции. Макрис разложил их на столе и, отбирая, по одной передавал своему заместителю.
— Эта… И эта…
На одной фотографии Макрис задержал взгляд.
— Откуда она у вас?
Это был старый снимок. Роза Варги в купальном костюме сидела на пляже в обнимку с блондином, на нем была рубашка с засученными рукавами. Уголки снимка от времени обтрепались.