Был и еще один эпизод номер три, но его никак нельзя отнести к приступам лихорадочной активности. Дело в том, что состав 5-й ОДРАЭ усилили двумя тяжелыми разведчиками, после чего оказалось, что высокохудожественная роспись под паковый лед, покрытый ноздреватым снегом, слабо маскировала от хорошего локатора сантиметрового диапазона. Старший летнаб Бжезва, бывший командиром "БН-14", обнаружив шибко подозрительный объект, даже приказал сместить район наблюдения чуть подальше и "не маячить". От греха. Обладая кое-какими навыками в применении управляемых бомб, он все-таки не считал квалификацию своего экипажа достаточной. Он не пожелал брать такую ответственность на себя, и вызвал исполнителей. Можно было доложить на самый верх, так сложилось, что это был даже не фронтовой уровень компетенции, дождаться санкции, потом спланировать операцию, и, в общем подстраховаться таким образом. На практике генерал Рыбальченко в считанные минуты связался со своим начальником штаба и кратко поделился своими сомнениями. Товарищ Алексеев, моментально включившись, тут же подсказал ему подходящий "соус".

– Степан Дмитриевич, сколько макетов этого суденышка мы с тобой да с флотскими успели разнести за это время? Три? Вот и отрапортуем, что послали машины на всякий случай…

Характеристики вожделенного трофея, бывшего чем-то вроде Святого Грааля для всех бомберов северных фронтов и Балтфлота, командиры экипажей знали наизусть. Поэтому не стали особо морочить себе голову с выбором оружия. Ставшие привычными и родными, "УПАБ-1400" ушли к цели с классического захода: на таком расстоянии командиры тяжелых машин не слишком-то боялись зениток. Из шести бомб под мидель неподвижного броненосца вошли четыре фугаски, разодрав "картонную" броню "Вейнемяйнена" в клочья. При почти одновременном взрыве двух с половиной тонн форсированной взрывчатки, надо думать, очень кисло пришлось бы и какому-нибудь "Тирпицу" со всей его талантливой броней, а тонкошкурый броненосец береговой обороны практически разорвало пополам. Он резко осел на левый борт, опрокинулся, и утонул минут за пять. Времена изменились: недовольство "самовольниками" продлилось считанные минуты и носило скрытый характер, а вместо того, чтобы дать по шапке, исполнителей – наградили. Командирам вообще дали "Героя". Сначала звание хотели дать только двоим, но Рыбальченко не пожалел сил, доказывая, что: "Утопить – и дурак может". Морские летчики – вот кто мог бы подтвердить, НАСКОЛЬКО он прав. Но они только завидовали черной завистью, хотя Богдан Бжезва как раз был из "своих".

Для людей, сколько-нибудь склонных к рефлексии (а какой-то процент таких есть в каждой представительной группе) эта история была показателем того, что ВВС Красной Армии стали КАЧЕСТВЕННО иной силой. В значительной мере самостоятельной. Остальные восприняли то, что Событие, которого так долго ждали, произошло так буднично, как так и надо.

Чего не знали ни те, ни другие, так это того, что мимолетная гибель "Вейнемяйнена" вызвала глубочайший психологический упадок в финском обществе. Корабль, помимо всего прочего, оказался важнейшим символом силы и стабильности государства. Социал-демократы выступили в сейме с заявлением о том, что Финляндия обладает полным правом на сепаратный выход из войны, – и о том, что это необходимо сделать срочно. Такого рода заявление было уже третьим за полгода, но на этот раз к ним начали всерьез прислушиваться, а они давили настолько сильно, что Маннергейму с Рюти только отчаянными усилиями удалось сохранить статус-кво.

О настроении войск на оборонительных рубежах не стоит даже и говорить. Солдат планомерно, потихоньку убивали каждый день, не давая даже шанса ответить ударом на удар: залп артиллерийской батареи с их стороны обозначал, что через четверть часа с самой неожиданной стороны появится звено "ильюшиных" и батарея перестанет существовать. Они сидели по укрытиям и ждали. Когда какая-нибудь из опытных бетонобойных бомб угодит в блиндаж, проломив бетонные перекрытия. Когда залп эр-эс испепелит артиллерийскую позицию. Когда серия крупнокалиберных снарядов нащупает ДЗОТ, разметав бревна накатов и добравшись до тех, кто именно этого, на самом деле, и дожидается. Дожидались большими группами, как офицеры, собравшиеся в штабном блиндаже 3-й пехотной дивизии и уничтоженные прямым попаданием тяжелой бомбы. Дожидались поодиночке – по-двое-трое, как какие-нибудь связисты, замеченные с воздуха, на которых дивизионная артиллерия не пожалела десятка снарядов. Это длилось несколько месяцев подряд, и нужно быть финном, чтобы не свихнуться и не дезертировать в таких условиях. Но и они были на пределе. Их приходилось менять каждые две недели, как в разгар кровопролитных боев, потому что иначе войска становились ненадежными.

Пожелание вождя – это такая штука, что группировку авиации на севере почти не ослабили даже во время мясорубки на Северной Украине. А по окончании самой горячей фазы боев то, что забрали, честно положили на место. Озаботились даже, чтобы, по возможности, вернулись те же самые экипажи. Близилось дело.

Близилось дело, и вот парадокс: бойцы мандражировали чуть ли не побольше, чем на иных фронтах. Непонятный изгиб человеческой психики, но финнов теперь, после побед над немцами, боялись чуть ли не побольше. Может быть, дело связано с тем, что они были НЕБИТЫМ противником: Зимняя Война убеждала как-то послабее Сталинграда, Кубани, Винницы и Белоруссии.

– Да это Талантище! Такие раз в сто лет родятся!

– Так ведь он же любитель!

– А рост его ты видел? Глянь фото…

– Да-а… Но ведь он же любитель?

– А удар с правой у него, знаешь, какой?

Шепчет на ухо.

– Ого… Но у него ж ни одного боя с серьезным противником?

– (Не слушая) А с левой?

Шепчет на ухо.

– Да-а…

– Кулаком сломал двухдюймовую доску!

– Да… Ну, я объясню чемпиону, чтоб тренировался, как следует! Уж я найду, что ему сказать! Уж он у меня забудет, как режим-то нарушают!

В результате чемпион выходит на бой с Талантищем Ужасным мрачный и с самым, даже слишком, серьезным отношением к предстоящему бою. Предпринимает все меры, чтобы не дать супостату шанса. Не допускает ни единой небрежности и, поначалу, твердо придерживается хитроумного плана на бой, который выработал совместно с непрерывно сосущим валидол тренером. И из-за этой вот накачки аж только к середине второго раунда к чемпиону приходит понимание. Собственное, профессиональное, квалифицированное. Очень далекое от мифов, быстренько слепленных столь же скороспелыми фанатами Талантища.

Поэтому, исполняя Пожелание, любовно подбирали войска. Маршалы и генералы для случая сложного, тесного, узкого ТВД объединялись с полковниками для игры на картах и макетах. Инженеры делали полномасштабные модели препятствий и укреплений для тренировки на них штурмовых отрядов. Отрабатывали взаимодействие и обсуждали с авиаторами наиболее вероятные действия противника, а также что делать, если тот поведет себя неожиданно. И каких неожиданностей стоит ждать. Помимо обычных шифров вводилось оперативное кодирование вариантов. Осваивали немудреные с виду новинки, а также принципиально новую, небывалую технику, которой было не так много: ставку на нее не делали, но все-таки рассчитывали.