Карякин взглянул на Ларису удивленно, словно хотел спросить, зачем ей это надо. Однако не спросил и ответил:

– Размер обуви ношу сорок пятый. Сигареты курю обычно «Парламент». Иногда попроще – «Золотую Яву» или «Мальборо».

– А «Приму» вы курите?

– Никогда, – презрительно оттопырил нижнюю губу бизнесмен. – Разве что в студенческие годы от безденежья бывало…

– Спасибо. А теперь такой вопрос: как близко вы знакомы с соседом вашей матери Александром Шалеевым?

– Практически совсем незнаком, – ответил Карякин. – Когда родители получили ту квартиру, я прожил с ними всего три месяца. Сашка тогда еще не был их соседом. Мне же вскоре досталась квартира от умершей бабушки. Я женился на Зинаиде и ушел от родителей к себе, поэтому Сашку за все годы соседства видел мельком раз пять-шесть. А что, он в чем-то замешан?

Уловив напряжение в голосе Карякина, Лариса поспешила его успокоить:

– Нет-нет, не замешан… Теперь скажите, пожалуйста, Владимир Петрович, сколько денег вы обычно давали Насте на расходы? Хватало ли ей этих денег?

Карякин взглянул на нее возмущенно:

– Конечно, хватало! Когда Настя жила дома, я на мелкие расходы давал ей обычно по пятьсот рублей в месяц. Если дочь хотела купить себе что-либо из одежды, она говорила мне – и я либо давал ей деньги, либо шел вместе с ней куда надо и платил. Но с тех пор, как Настя стала жить отдельно, я стал давать ей две тысячи в месяц. Как вы понимаете, этого вполне достаточно.

– Владимир Петрович, мне известно, что после развода с Мартыновой вы платили деньги своей бывшей жене за то, чтобы она никогда не виделась с Настей, до самого совершеннолетия дочери. После Настиного восемнадцатилетия вы когда-либо встречались с Зинаидой? – поинтересовалась Лариса.

– Нет, – процедил Карякин. – И век бы ее не видеть.

– Значит, вам неизвестно, на какие средства жила Мартынова последние четыре года, то есть от Настиных восемнадцати лет до ее двадцати двух…

– Нет, неизвестно, – ответил Карякин. – Меня это, признаюсь, совершенно не интересует.

– А жаль, – сказала Лариса. – Надо было бы поинтересоваться.

Карякин сразу насторожился:

– Есть что-то такое, о чем я не знаю?

– Да, есть. Дело в том, что последние четыре года Мартынова жила на деньги, которые вымогала у вашей дочери путем шантажа.

Лицо Карякина побагровело. Казалось, его вот-вот хватит удар.

– Я убью ее, – выдохнул он. – Чем она шантажировала мою дочь?

– Здесь мы переходим к самому интересному, Владимир Петрович.

Лариса вынула из сумочки дискету.

– У вас, я полагаю, есть дома компьютер?

– Да, есть… В соседней комнате.

– Думаю, нам стоит пройти туда. Вы должны это увидеть.

Карякин снова поглядел на часы.

– Это очень важно, – с чуть заметной усмешкой сказала Лариса. – Уверяю вас.

Карякин пожал плечами и сделал широкий жест в сторону двери. Котова встала и пошла с ощущением предвкушения победы. Моральной победы над этим самодовольным нуворишем.

– Так чем же она шантажировала Настю? – повторил свой вопрос Карякин, пока компьютер загружался.

– Тем, о чем Настя пишет в этом файле. – Лариса навела мышь на название diary.txt.

– Не понимаю.

– А вы откройте файл, – подвинула она мышь.

Карякин нахмурился и неохотно кликнул мышью.

– Тем, что всем расскажет, будто вы сделали Настю своей любовницей, – не удержалась Лариса и произнесла самое главное сама.

– Что?! – глаза Карякина настолько округлились, что Лариса неподдельно испугалась за состояние его сердечно-сосудистой системы. – Что вы сказали?

Котова всего лишь кивнула на экран, где уже возник текст со всеми физиологическими и хронологическими подробностями инцеста.

Однако Карякин не смотрел туда, он был поглощен тем, что ему только сказали.

– Дрянь! – выругался Карякин, стукнув кулаком по столу. – Боже, какая дрянь! Бедная моя девочка! Четыре года платить матери, чтобы уберечь меня от тюрьмы! Она знала, что я убью Зинку, как только узнаю.

Лариса еще раз обратила внимание хозяина дома на монитор.

– С учетом того, что вы сейчас сказали, то, что здесь написано, конечно, не соответствует действительности? – спросила она. – Это дневник Насти, если вы не в курсе…

Карякин склонился над монитором. В его глазах Лариса прочитала неподдельный ужас. И почувствовала, что ему необходимо уступить место. Она встала, а сгорбившийся бизнесмен опустился на стул. Он читал молча, глотая слюну.

Дочитав до конца, он обернулся к Ларисе и внезапно выкрикнул:

– Это чудовищная ложь! Ложь! Настя не могла написать такого!

– Скажите, Владимир Петрович, ваша дочь не стояла на учете у психиатра? – спокойно продолжала Котова. – Она была наркоманкой?

– Нет! Нет! – кричал Карякин. – Это подстроено, все подстроено, все против меня!