— Мне нужны «жучки», которые крепятся куда-нибудь для прослушивания. Ты должен их достать, — заявила невозмутимая Афродита и, роняя клочья пены, гордо удалилась в море, то есть в ванную.

Из кухни раздался грохот, вопли Моси и крики Ромки: он попытался, видимо, спасти подгоревший омлет и схватился рукой за сковородку, забыв, что она горячая. Бедняга! Теперь сомнений не оставалось: «жучки» будут. Я минут пять еще повалялась в водичке и решила вылезать. Тем более что с кухни стали проникать умопомрачительные запахи и невнятное бормотание шеф-повара. Протянув руку за полотенцем, я не удержала равновесия и растянулась на кафельном полу, крепко приложившись затылком к стене. Что-то звякнуло.

«Моя голова разбилась», — решила я. Но голова оказалась цела, если не считать здоровой шишки, моментально образовавшейся на затылке. А вот стена... Две плитки отлетели, за ними обнаружилась небольшая ниша. Естественно, я просунула туда руку и нащупала какой-то сверток.

— Ро-Рома... — позвала я осипшим голосом.

Ромашка нарисовался на пороге ванной. На этот раз он удивлялся еще больше: я все в том же костюме Афродиты расселась на полу, сжимая в руках пачки денег. Много-много зелененьких бумажек с портретами разных дядечек.

— Эт-то отк-куд-да? — прошептал совершенно обалдевший сосед.

— Из д-дырки, — тоже шепотом ответила я и указала на проем в стене.

Монморанси важно протопал в ванную и презрительно обнюхал зеленых президентов.

— Класс, Женька! Ты почаще падай, может, еще чего найдешь, — Роман восторженно переводил взгляд с меня на доллары и обратно. На мне, если честно, взгляд его задерживался дольше.

— Брысь отсюда! Оба! — рявкнула я, и друзья испарились.

Вскоре, облаченная в любимый шелковый халат, стоивший мне всей зарплаты, я сидела на кресле в будуаре, по-прежнему сжимая в руках конвертируемую валюту. Ромка развил вокруг меня сумасшедшую активность: прикатил на сервировочном столике кофе со сливками, омлет (боже, я скоро кудахтать начну и яйца высиживать), вазу с фруктами и бутерброды с ветчиной.

Весело сверкая фингалом, он суетился, время от времени поглядывая на зажатые в руках бумажки.

— Ты поешь, Жень, а то вон какая худенькая! Я видел, как ребрышки-то выпирают. Ну, чисто освенцимский крепыш! А я вот и кофеечку твоего любимого соорудил, омлетик вот... бутербродики. Поешь, поешь, а мы с котиком пока денежки пересчитаем, — Роман взял деньги и уселся напротив. Пока я, давясь, поглощала пищу, Ромка, шевеля губами, тасовал бумажки. Совсем как Паниковский, деливший отнятые у подпольного миллионера Корейко деньги.

— Сорок три тысячи американских долларов! — приоткрыл от удивления заплывший глаз последователь Паниковского.

— Ну и что? Нам-то от этого ни тепло, ни холодно. Это не наши деньги, — Ромкин глаз захлопнулся.

— Ты, Жень, не волнуй меня, ладно? Лучше вон бананчик скушай. «Не наши, не наши...» А чьи, интересно? Розкины, что ли? Так ведь ей они уже без надобности, а нам еще преступление раскрывать! Тебе вот «жучки» понадобились. Бензин опять же... Наших с тобой денег не хватит даже на литр!

— Ты что же, собираешься их тратить?! А вдруг именно из-за этих денег Розалию и убили?! — я была возмущена до глубины души.

— Ну и что? Вот и узнаем заодно. Нет, что ни говори, а бабки эти нам пригодятся. И не спорь, — Алексеев для убедительности пристукнул кулаком по столу. Сделал он это неумело, а потому неубедительно. Надо будет научить человека.

— Черт с тобой! Без денег нам и правда не обойтись. Но предупреждаю: кассиром буду я! За каждую копейку потребую строжайшей отчетности. Уяснил? — я напустила побольше суровости налицо, пусть знает: со мной шутки плохи.

— Понял, понял, понял! — Ромка заметно повеселел. — Так, может, я это, за продуктами сгоняю, а, Жень? Кушать-то нечего. Я вон давеча последние яйца использовал.

— Гони.

Ромка растворился в воздухе.

— «Вискаса» купи котику! — подтверждая мои слова, Монморанси громко мяукнул.

— А зачем? Этот блохастый все подряд лопает! Чего зря деньги тратить? — уже с порога крикнул снабженец. Любит, что ни говори, Алексеев по продуктовым магазинам шастать!

— Купи, говорят тебе!

Роман ушел. Я заметалась по жилищу в поисках тайника для денег. Куда? Куда спрятать такую сумму в чужой квартире? Перебрав все возможные варианты, я упаковала доллары в пакет, а пакет спрятала на кухне, в духовке. Надеюсь, Ромашка не затеет печь пирожки!

Вспомнив о пирожках, я подумала о маме. Сердце болезненно сжалось: совсем недавно я сидела на кухне в родительском доме, болтала ни о чем и была счастлива и весела. А теперь сижу черт знает где, считаю трупы, чужие деньги и серьезно опасаюсь за свою жизнь. Вот же угораздило!