Алексеев штурмовал дверь ванной комнаты:

— Открывай, бикса позорная! Нету сил никаких терпеть, как ты издеваешься надо мной!

Такого я не слышала даже в «Голубой креветке»! Хомяк, конечно, был расстроен, но его расстройство не идет ни в какое сравнение с гневом Ромашки!

Сосед по-прежнему штурмовал дверь ванной комнаты. Дверь пока еще выдерживала напор разгневанного мужчины, но уверенность в ее силах таяла с каждой минутой.

— Я не успеваю тебя вытащить из одного дерьма, — Ромка начал называть вещи своими именами, а это плохой знак, — как ты тут же попадаешь в другое! Когда это кончится?! — бушевал сосед, сотрясая дверь ударами мощного тела.

Я заметно приуныла. Ромашкино состояние можно было назвать критическим. Между прочим, психиатры в таких ситуациях рекомендуют длительное лечение в стационаре. А что, собственно, я натворила, за что меня можно с дерь... хм... с грязью мешать?! Сражаюсь, можно сказать, на переднем плане с организованной преступностью и получаю за это... хороший нагоняй! И, главное, от кого?! От человека, лично мною определенного в помощники! Наверное, Ромке не нравится роль помощника. Пожалуйста, пусть будет начальником, мне не жалко! Дверь ванной комнаты содрогнулась от сокрушительного удара.

— Рома, Ромочка! — пыталась я остудить соседа, — дверь не наша! Тебе же самому ее ремонтировать! Подумай об этом!

— Ничего! — заверил меня Роман. — Розочке она уже не пригодится, а нам все равно линять нужно отсюда. Твой Кузькин настучит на нас, будь уверена! Боже мой, за что послал ты мне эту личность, претендующую на роль женщины?

Не умеет Алексеев общаться с небесными силами! Кто же даст ему ответ на риторический вопрос?!

— Ром, — принялась я за воспитание неразумного, — во-первых, прежде чем обращаться к богу, прочитай «Отче наш», потом подумай, достоин ли ты общаться с господом, а уж после...

— Убью!!! — завопил не своим голосом помощник (подумать только!).

— Много вас охотников до моей жизни, — проворчала я, — занимай очередь.

Ромка еще раз штурманул дверь, вероятно головой, — характерный звук раздался из-за двери, после чего послышался короткий вопль, и все стихло.

«Помер!» — взликовало все мое существо. Первый раз, наверное, я была рада покойнику!

Потихонечку, стараясь не потревожить усопшего, я приоткрыла дверь моего убежища. Тишина.

«А куда, интересно, делось тело?» — теперь уже я задала риторический вопрос.

Тело лежало себе тихонечко возле порога и... храпело. Вероятно, сильно ударился, и неглубокий обморок плавно перешел в глубокий сон.

— Сик транзит глория мунди! — торжественно произнесла я над мирно спящим штурмовиком. — «Так проходит слава мира» перевела я на современный русский изречение древних.

Лишившийся славы товарищ громко застонал во сне.

«Переживает! — посочувствовала я. — И зачем, спрашивается, нужно было штурмовать неприступную крепость? Попросил бы по-хорошему, я и сама бы все рассказала. Отчего же не поговорить с хорошим человеком?»

Пожав плечами, я принялась обыскивать Ромашку. В карманах, кроме мелочи в рублях и нескольких купюр в долларовом эквиваленте, находилось какое-то приспособление, очень напоминавшее миниатюрный магнитофон. Такие, я видела, применяют шпионы, и наши и импортные. Крепишь эту машинку куда-нибудь и все! Разговор записывается на пленку. Потом нужно лишь забрать эту самую вещицу и послушать секреты, которыми добровольно никто не хочет делиться. Это вам не стаканом подслушивать! Техника!

— Ромка, какой же ты хороший, оказывается! — от избытка чувств я поцеловала Алексеева прямо в губы.

Усопший открыл глаза.

— Привет! — от агрессивности Ромки не осталось и следа. — Есть чего-нибудь пожевать, Жень?

— Тьфу, чтоб ты сдох, обжора! Омлет будешь?

— Не-ет! — интенсивно замотал головой Ромашка. — Надоело! Ты посмотри, чего я принес.

И боевой товарищ, легко поднявшись и подхватив сумки, дошел, наконец, до кухни. Покупки не радовали разнообразием: крабовое мясо, крабовые же палочки, пицца, естественно, огромное количество яиц, шоколадное мороженое, яблоки, ананасовый сок и фасованный сыр. Другой пакет тем более не представлял никакого интереса для исследователя — мужские примочки меня мало интересовали.

— Жень, ты чем-то недовольна? — подобострастно спросил Роман. — Я что-то не то купил?

Я подозрительно покосилась на него: притворяется или правда ничего не помнит? Чистый взгляд соседа говорил яснее слов: кто прошлое помянет — тому глаз вон. А Ромашка, видать, свои глазки берег. Спокойствие снизошло на меня, как благодать.

— Порядок. На пару часов хватит, — успокоила я несчастного.

«Мужчину сначала нужно накормить, напоить, а потом расспрашивать», — следуя мудрому совету Бабы-яги, я засуетилась у плиты, сооружая очередную порцию питания для ненасытного друга.