Значит, фигуры расставлены. Патрик Симмонс, Филлипа Хаймес и то ли полковник Истербрук, то ли Эдмунд Светтенхэм — мы точно не знаем — стоят в дальней гостиной. Теперь внимание, Мергатройд! Вероятнее всего, это сделал кто-то из них. Если кто-то хочет пройти через дальнюю дверь, он, естественно, заранее постарается стать поудобней. Так что, вероятнее всего, как я уже сказала, это к го-то из тех троих. И тогда, Мергатройд, ты ничего не сможешь поделать.

Мисс Мергатройд явно повеселела.

— Но, с другой стороны, — продолжала мисс Хинчклифф, — возможно, это не они. И тут все зависит от тебя, Мергатройд.

— Но откуда мне знать?

— Я же говорила: если не ты, то кто же знает?

— Но я не знаю! Правда, не знаю! Я ничего не могла увидеть!

— Нет, могла. Ты была единственной, кто мог. Ты стояла за дверью. На фонарь ты смотреть не могла, потому что тебе мешала дверь. Ты смотрела в ту сторону, куда светил фонарь. Всех остальных он ослепил, а тебя нет.

— Да-да, наверное, нет, но я ничего не видела, фонарь прыгал туда-сюда…

— И что освещал? Он ведь задерживался на лицах, да? На столах? На креслах?

— Да-да… Мисс Баннер стояла, уставившись в одну точку.

— Наконец-то! — облегченно вздохнула мисс Хинчклифф. — Самое сложное — заставить тебя шевелить опилками. Ну, давай, давай.

— Но я больше ничего не видела. Правда.

— То есть ты видела пустую комнату? И никого в ней не было? Никто не стоял? Не сидел?

— Нет, конечно, нет. Миссис Хармон сидела на подлокотнике кресла. Она крепко зажмурилась и закрыла лицо руками, совсем как ребенок.

— Хорошо, это у нас миссис Хармон и мисс Баннер. Ну, разве ты не видишь, к чему я клоню? Я ведь не хочу вдалбливать тебе мои мысли. Но понимаешь, когда мы исключим тех, кого ты видела, мы можем подойти к самому важному: кого ты не видела. Усекла? Кроме столов, кресел, хризантем и всего прочего, в комнате были вполне определенные люди: Джулия Симмонс, миссис Светтенхэм, миссис Истербрук, полковник Истербрук или Эдмунд Светтенхэм… Дора Баннер и Банч Хармон. Прекрасно, ты увидела Банч Хармон и Дору Баннер. Вычеркни их. А теперь, Мергатройд, хорошенько подумай, кого, только точно, в комнате не было?

Тут ветка стукнулась в растворенное окно, мисс Мергатройд подскочила на стуле.

Резко зазвонил телефон. Мисс Хинчклифф подошла к нему.

— Алло, слушаю. Кто это? Станция?

Закрыв глаза, мисс Мергатройд послушно пыталась воссоздать в памяти вечер 29-го числа. Фонарь медленно двигался по комнате… группа людей… окна… диван… Дора Баннер… стена… стол с лампой… проход под аркой… плевок пистолета…

— Но это невероятно! — сказала мисс Мергатройд.

— Что? — зло прокричала в телефонную трубку мисс Хинчклифф. — Он там с утра? Со скольких? Черт побери, и вы только теперь мне звоните? Я натравлю на вас ОБЖОЖ. [2] Недосмотр? И это все, что вы можете сказать?

Она швырнула трубку.

— Это по поводу той собаки, — сказала она, — рыжего сеттера. Он у них с утра на станции… с восьми утра! И без глотка воды! А эти болваны только сейчас мне звонят. Я поеду заберу его.

Она ринулась вон из комнаты. Мисс Мергатройд, очнувшись, пронзительно запищала:

— Но послушай, Хинч, это невероятно… Я ничего не понимаю.

Мисс Хинчклифф выбежала из дома и помчалась через двор к сараю, служившему гаражом.

— Продолжим, когда вернусь, — откликнулась она. — Я не могу ждать, пока ты соберешься. Ты, как всегда, в шлепанцах.

Она завела мотор и рывком вырулила из гаража. Мисс Мергатройд проворно подскочила сбоку:

— Но послушай, Хинч, я должна тебе сказать…

— Когда я вернусь.

Машина рванулась, и вслед за ней слабо понесся в взволнованный крик Мергатройд:

— Но, Хинч, там ее не было.

Над головой собирались густые черные тучи. Мергатройд кинулась к веревке, на котором несколько часов назад развесила сушиться белье.

Она бормотала, еле переводя дух: «Нет, совершенно невероятно… О боже, я не успею его снять… А ведь оно почти высохло…»

Борясь с заклинившей прищепкой, она вдруг услышала чьи то шаги и повернула голову.

Потом гостеприимно улыбнулась:

— Здравствуйте, заходите в дом, вы промокнете.

— Ничего, я помогу вам.

— О, если вас не затруднит… как ужасно, если оно снова намокнет. Наверно, стоит снять всю веревку, но я не могу дотянуться.

— А вот ваш шарф. Можно, я вам его завяжу?

— О, спасибо. Наверно, хочу… Вот бы мне дотянуться до той прищепки.

Шерстяной шарф обвился вокруг шеи и вдруг стиснул ее… Мисс Мергатройд открыла рот, но из него не вырвалось ничего, кроме слабого, придушенного бульканья.