На одном конце комнаты сидел Самаэль - принц Четвёртого Тёмного Дома, отец Алчности, Чёрный всадник Апокалипсиса. Длинные жилистые ноги были обуты в высокие сапоги из кожи неизвестного происхождения, на руках были черные тонкие перчатки с синей строчкой, не сковывающие движений. Прочный, плотно прилегающий к телу, колет цвета индиго, не лишённый изящества, не скрывал тугих словно канаты, мышц. Удобные замшевые брюки, словно созданные для езды на лошади, были аккуратно заправлены в сапоги. Его хорошо сложенная статная фигура довольно удобно устроилась в жестком, как и его характер, белом костяном кресле. Тут и там из под основного массива этого предмета мебели выглядывали и поддерживали сидящего, человеческие кисти, составляющие костяк этого мрачного трона и навечно вплетенные в его конструкцию. А округлость ему придавали кое-где проступающие отполированные черепа, в каждом из которых живым огнем горели красные глазницы.

Принц покуривал резную трубку из тыквы горлянки, тихо смакуя ядовитый дым кубинской марихуаны. С одной стороны, чашка трубки была похожа на сжатую наполовину лапу дракона, а с другой стороны, её словно лизали красные языки пламени. Глава Дома хмурился.

Раздался стук, и через секунду в зал вошёл громадный статный чёрт, облачённый в недорогую, но удобную, жаропрочную ливрею с большим черно-красным пауком на груди - Черной вдовой, символом Дома Алчности.

– Великий, к тебе гость. Это граф, один из твоих слуг, - бес подобострастно поклонился, и было видно, что в глазах его стоял страх. Он боялся своего хозяина.

Самаэль направил на него свой холодный безразличный взгляд и выпустил изо рта несколько клубков горького дыма, а те, неожиданно превратившись в молочно белых прозрачных пауков, немедленно направились к потолку, пытаясь обогнать друг друга. Взмахом руки, он разрешил гостю войти.

На пороге комнаты стоял наш старый знакомый - Курдум, поедататель мозгов, высокий и тощий проклятый с щупальцами вместо передних конечностей, которые сейчас, кстати, безудержно гневно шевелились. Сделав пару шагов вперёд, гость склонился в низком поклоне.

– Чего тебе? Что такого важного ты хочешь сообщить, что посмел потревожить непосредственно меня, минуя своих герцога и маркиза?

– Прошу простить, о Великий, у меня появилась проблема...

– А что за дело мне до твоих проблем?
– нахмурился еще сильнее принц. Это не сулило Курдуму ничего хорошего. Конечно, господин не убьёт его, покуда существует запрет убивать аггелов. Как гласит пророчество, это, однажды, поставит на колени всю Землю Проклятых. Но поедатель мозгов знал - есть участи гораздо страшнее смерти.

– Я решил... осмелился подумать, что моя проблема... может заинтересовать господина, если господин... соблаговолит выслушать, - придворная речь очень плохо давалась Курдуму, да и страх давал о себе знать. В конечном счёте, он еле-еле шевелил синими рваными губами, с трудом выдавая некое подобие культурных фраз. Поедатель мозгов был аггелом, то есть он не родился в водах Колыбели Душ в самой глубине Преисподней, а был одним из первых Павших. Однако он знал, что этот факт ничем не защитит его пред лицом принца Дома.

Самаэль был немного заинтересован. Редко здесь под Землёй, на глубине смертных грехов, происходило что-то необычное. Какое-нибудь незначительное происшествие вполне могло развлечь принца. Ведь со времён нападения на Светлый Престол, ничего больше не радовало Чёрного всадника. Близился его час, когда, согласно Великой книге Апокалипсиса, будут сняты печати, голодом и нищетой уничтожит он четверть земли с тремя своими братьями.

Самаэль напрягся, вспомнив об этом, помассировал сморщившиеся брови медленным движением напряженных пальцев.

– Говори, - устало бросил он, небрежно махнув рукой в сторону демона, проблемы которого не стоили и выеденного яйца горгульи, по сравнению с его проблемами.

Курдум вновь поклонился, чувствуя, что возможно у него появился таки шанс благополучно закончить своё дело.

– Мой господин, два дня назад я работал в одном из своих домов на землях принца Астарота. Это удобней, когда... пытаешься сыграть на унынии жертвы. И вот, когда я как раз...

– К делу, граф, - спокойно сказал Чёрный всадник, но рубины черепов костяного кресла опасно блеснули.

– Был украден отпрыск моего рода, о, Сильный, детёныш, принадлежащий к твоему...

– И это всё?!
– принц был готов взорваться от разочарования. Неужели этот никчемный демон так ничем и не порадует его изболевшуюся душу?

– Если ты упустил своего детёныша, и теперь он находится в чьей-нибудь ненасытной утробе, то виноват в этом только ты и никто больше!
– рявкнул Хозяин, и в такт звукам его голоса вновь вспыхнули кровавые глазницы черепов белого костяного кресла.

Курдум в который раз поклонился, проявив чудеса гибкости, теперь до самого мраморного пола, который блестел так хорошо, что аггел видел в нём отражение своего противного синегубого лица. Было необходимо, чтобы принц проявил терпение. Разговаривать с Сильными было всегда тяжело.