Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания
вернуться

Берестов Валентин Дмитриевич
Шрифт:

ОПУШКА

Как будто все, что есть в бору, Собралось на опушке: Здесь и лучи, и тень в жару, И пение кукушки. Грибы находишь поутру, Несешь малину в кружке. Но не сидится мне на пне И не лежится на спине Средь света и простора. А что таится в тишине, А что творится в глубине, А что томится в полусне Таинственного бора? 1957

В САМОЛЕТЕ

Самозабвенно моторы пропели В черной, пронизанной звездами мгле. Высь прорезая, трудился пропеллер. Мирно фонарик мерцал на крыле. И, утомленные, в полудремоте, В кресла упав, мы летели вперед. Я вспоминал о ковре-самолете. Взято из сказок словцо «самолет». Чудилось мне: на свидание с милой Я тороплюсь на крылатом коне. С ревом свои «лошадиные силы» Гулкий мотор напрягал в вышине. В свете небесных прозрачнейших красок Утро входило в заоблачный мир. Будничный век совершившихся сказок. Сонный, влюбленный чудак-пассажир. 1957

МИР

Нет, слово МИР останется едва ли, Когда войны не будут люди знать. Ведь то, что раньше миром называли, Все станут просто жизнью называть. И только дети, знатоки былого, Играющие весело в войну, Набегавшись, припомнят это слово, С которым умирали в старину. 1957

ПРОПАВШИЕ ПТИЦЫ

Из Мориса Карема

Считало утро певчих птиц. Недосчиталось двух синиц. Пяти щеглов, шести скворцов. Ну, где ж они, в конце концов? Взлетели птицы в час ночной, Чтоб покружиться под Луной, Да так кружились, что Земли, Летя обратно, не нашли. Пускай падучая звезда Их на хвосте примчит сюда. Ведь так прекрасен ранний час, Когда поют они для нас! 1957

ДИКИЙ ГОЛУБЬ

СТИХИ 1958–1967 гг.

ПОРТРЕТ

Павлу Нилину

Блокада. Ночь. Забитое окно. Мигающих коптилок тусклый свет. Из мрака возникает полотно. Художник пишет женщины портрет. Она сидела, голову склоня, И думала в голодном полусне: «Вот я умру… А что-то от меня Останется на этом полотне». А он писал в мигании огня И думал: «На войне как на войне. Пусть я умру! Но что-то от меня Останется на этом полотне». 1958

ВЫШКИ

Когда вокруг тебя пустыня, Когда еще далек привал, В тебе рождается гордыня: Вот, дескать, где я побывал! И вдруг, как мудрую усмешку Людей, что до тебя прошли, То вышку, то простую вешку, Смутясь, увидишь ты вдали. 1958

ДИКИЙ ГОЛУБЬ

Близкое порою нас не тронет, А чужое кажется родным. Не поймешь, хохочет или стонет Дикий голубь голосом грудным. Чуть примолк и начинает снова И зовет меня в степную даль. И душа по-прежнему готова Все принять — и радость и печаль. Как предтеча музыки и речи, Речи, что не выльется в слова, Рвется голос страсти человечьей Из груди иного существа. Вот и сам певец. Степенный, кроткий. Кроток-кроток, а не приручен. Ходит он пружинистой походкой, В сложенные крылья облачен. Лучшая одежда — это крылья; Хорошо сидит, прочна, легка, Не боится ни дождя, ни пыли И уносит нас под облака. Вот сейчас расправит крылья голубь, И они послушно понесут Радужною грудью скрытый голос, Голосом наполненный сосуд. 1958, 1962

ПЕСОК

Боролось море со скалой Десятки тысяч лет. Скала исчезла с глаз долой, Скалы пропал и след. Пропасть пропал, да не вполне. Песок остался жив. Песок, отрезав путь волне, Загородил залив. И не могла понять волна, Ломая берега, Что нажила себе она Могучего врага. И не могла узнать скала, Утратив облик свой, Что и она свое взяла И что не кончен бой. 1958

ЧЕРЕПКИ

Виктору Бокову

Нет ничего прочней, Чем битая посуда. Что происходит с ней? С ней происходит чудо. Хрупка и коротка И стоит слишком мало Жизнь чашки и горшка И звонкого бокала. Зато у черепков, Осколков и обломков В запасе даль веков, Признание потомков. 1958