Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания
вернуться

Берестов Валентин Дмитриевич
Шрифт:

«В такие дни природа красотою…»

В такие дни природа красотою Не погрузит в лирические сны. Закат, горя каймою золотою, Напомнит кровь и зарева войны. А там, в эфире вечном и безмолвном, Который скрыла неба синева, Я знаю, нет преград радиоволнам, Несущим миру страшные слова. 1942

О ПОДРАЖАНИИ

В моих стихах находят подражанье Творениям поэтов дней былых. Да, для меня их стройное звучанье Дороже детских опытов моих. Но вдуматься глубоко: наши чувства, Сплетенья наших мыслей и идей, Язык, науки наши и искусства, Мучения и радости людей,— Все это получили мы в наследство От прадедов и дедов. В наши дни Привычно начинают люди с детства Творить все то, что делали они. А человек, среди лесов рожденный, Вдали от городов людских и сел, Их языка, родителей лишенный, Что б делал он и как себя он вел? Закон природы слепо исполняя, Он начал бы животным подражать, Ни наших дум, ни наших чувств не зная, Искать еду, жить в норах, умирать. Пускай ребенок взрослым подражает. Он вырастет, окрепнет ум. И что ж? Себе по воле путь он избирает, Ни на кого порою не похож. Так и поэт. Он подражает много, Но если он решил и тверд душой, Ему своя откроется дорога: Иди по ней и стань самим собой. 1942

ОТЦУ

Отец мой! Ты не шлешь известий Уж целый год семье родной, Но дни, когда мы были вместе, Во сне встают передо мной. И оживает прожитое: камыш и даль родной реки, И ты, склонившись над водою, Глядишь устало в поплавки. Вновь я, малыш, с тобою рядом Стою, молчание храня, А ты таким приветным взглядом Порою смотришь на меня… И вновь попутная телега Стучит, клубится пыль дымком. И старый конь, устав от бега, Плетется медленным шажком. Ни звука тишь не нарушает. Лишь глупый перепел с утра Не умолкая повторяет Все «спать пора» да «спать пора». И жизнь опять течет сначала, Все той же радостью полна, Как будто нас не разлучала неумолимая война. Как будто были сном кошмарным Все потрясенья и нужда, А утро светом лучезарным Их разогнало без труда. 1942

ТАШКЕНТСКИЕ ТОПОЛЯ

Деревья величавые спилили. На месте их десяток низких пней. Вы в виде тополей прекрасны были, Но стали в виде топлива нужней. Когда же канет в вечность год печальный И будет вновь цвести и петь земля, Не скоро здесь, на улице центральной, Поднимутся другие тополя. Тогда померкнут в памяти страданья. Но иногда в ряду дерев просвет Пробудит вновь в душе воспоминанья О муках пережитых грозных лет. 1942

«В извечной смене поколений судьбой гордиться мы должны…»

В извечной смене поколений судьбой гордиться мы должны. Мы — современники сражений дотоль неслыханной войны. И хоть удел наш — боль разлуки, хоть нами кинут край родной, Хотя гнетет нас бремя скуки и серость жизни тыловой, Хоть больно в лицах изможденных найти глубокие следы Голодных дней, ночей бессонных, забот вседневных и нужды, Хоть тяжело однообразье железных дней перенести И возмущаться этой грязью, повсюду вставшей на пути: Тем духом мелкого расчета, трусливой жаждой барыша, Когда под маской патриота скрывают рыло торгаша, Когда на складах, в ресторане вор верховодит над вором И в государственном кармане свободно шарят, как в своем, Когда с досадой, даже злобой пришедших с просьбою помочь Администратор твердолобый привычным жестом гонит прочь, Когда, себе готовя смену, калечат матери детей Привычкой к торгу и обмену, и суете очередей, — Хоть нас гнетет необходимость, но все мы вынести должны. Пора понять неповторимость, величье грозное войны, Неповторимы наши муки, и испытанья, и нужда, И вспоминая, скажут внуки: «Зачем не жили мы тогда?» А мы пройдем, хоть путь наш труден, терпя, страдая и борясь, Сквозь серый дождь тоскливых буден, сквозь голод, холод, скорбь и грязь. 1942

В ОЧЕРЕДИ

— Посмотри, как нахально втирается дед! Гражданин, нужно очередь раньше занять! Что же будет, коль все перестанут стоять? — Счастье, милые! — мы услыхали в ответ 1943

В ЧИТАЛЬНЕ

День промелькнул за окнами читальни, Как будто люди жили без меня. С вокзала я гудок услышал дальний. Прошел трамвай, сверкая и звеня. Вы, делавшие мир светлей и лучше! Вы, жизнь свою отдавшие борьбе! Спасите нас! Спасите наши души, Не дайте утонуть в самих себе. Не дайте превратиться в жалких тварей, Каких рождала нищая страна: В Молчалина, учителя в футляре Иль пескаря из сказки Щедрина. 1943

В «ЧУКОККАЛУ»

Я Тебе, Чуковскому Корнею, Автору и Деду моему, Напишу посланье как умею И размер классический возьму. Это Ты виновен, что в починке Я пробыл среди больничных стен, Получил зеленые ботинки, Гимнастерку, брюки до колен. Щеголем с какой-нибудь картинки Стал я после долгих перемен. Ты сказал — и сделано. Не странно, Что всего достичь ты словом мог. Ведь в Евангелье от Иоанна Сказано, что слово — это Бог. 1943

ПИСЬМО ОТ БАБУШКИ

Пробудили эти строки Рой забытых голосов, Переливчатый, далекий, Тонкий-тонкий звон часов. Хорошо, когда приснится Счастье детского мирка, Как, любуясь Аустерлицем, Я водил по половицам Дутых пуговиц войска, Как на лаковой иконе Над кроватями в углу Лебедями плыли кони В позолоченную мглу. 1943