— Смотрите, он знает куда ехать! — восхитился Колин.

«Хорошо, что хоть один из нас знает». Дануорти закрыл глаза, чтобы поменьше прыгал окружающий пейзаж и не так стучало в висках. Конь, конечно же, просто идет домой, и нужно бы сказать об этом Колину, но сознание заволакивало горячечным туманом, и Дануорти, из страха, что жар его одолеет, боялся даже на минуту разомкнуть руки. Как же холодно! Это все температура, конечно, и стук в висках, и головокружение, это все жар, а жар — это хорошо, это значит, организм мобилизует силы на борьбу с вирусом, собирает свои войска. Озноб лишь побочный эффект температуры.

—У-у-у, холодрыга какая! — пожаловался Колин, одной рукой запахивая рубаху поплотнее. — Только бы снег не пошел. — Совсем отпустив поводья, он укутал нос и рот шарфом. Конь даже не заметил. Он целеустремленно топал все глубже и глубже в лес. Они проехали еще одну развилку, потом еще одну. Колин каждый раз сверялся с картой и навигатором, но Дануорти не видел, сам он выбирал дорогу или конь все так же трусил в заданном направлении.

Пошел снег — или они просто въехали под снегопад. Дорогу вдруг скрыла снежная пелена, мелкие снежинки таяли на стеклах очков.

Аспирин наконец начал действовать. Дануорти выпрямился и стянул плащ на груди. Заодно протер краем полы снег с очков. Покрасневшие пальцы плохо слушались, он потер ладони и подышал на них, отогревая. Лес не кончался, а тропка стала еще уже, чем в начале.

— По карте Скендгейт в пяти километрах от Хенефельде, — сообщил Колин, смахивая снег с навигатора. — Мы проехали по крайней мере четыре, так что уже близко.

Если бы. Они в дебрях Вичвудского леса, на какой-нибудь коровьей, если не оленьей, тропе. Она упрется в лачугу коттера или в соляную глыбу, а то и в ягодные заросли, о которых конь хранит теплые воспоминания с лета.

— Вот, я же говорил! — воскликнул Колин. За деревьями показалась колокольня. Конь припустил рысью. — Стой! — Мальчик натянул поводья. — Притормози!

Дануорти забрал у него поводья, заставляя коня замедлить шаг. Выехав из леса, они пересекли заснеженный луг и поднялись на пригорок.

У подножия, за ясеневой рощицей, лежала деревня, проступавшая сквозь пелену снега лишь серыми силуэтами — господский дом, крестьянские, церковь, колокольня. В Скендгейте колокольни не было, значит, они снова ошиблись деревней. Но Колин если и заметил, то не подал виду. Он несколько раз неловко сжал коленями бока скакуна, и тот медленно потрусил вниз по склону.

Трупов вроде бы не заметно, однако и живых людей тоже, как и дыма над крышами. Колокольня стояла молчаливая и покинутая, никаких следов вокруг.

— Там что-то есть, — сказал Колин на середине склона. Дануорти тоже заметил. Какое-то шевеление — может, птица, а может, качнувшаяся ветка. — Вон там. — Мальчик показал на вторую с края лачугу. Из-за домишек вышла непривязанная корова с тугим, лопающимся выменем. Страхи Дануорти подтверждались — здесь тоже побывала чума.

— Корова, — с досадой бросил Колин. Услышав его, скотина подняла голову и двинулась навстречу, жалобно мыча. — Где же все? Кто-то ведь звонил в колокол?

«Все умерли», — подумал Дануорти, глядя на погост. Там виднелись свежие могилы, засыпанные землей и даже не целиком еще укрытые снегом. «Пусть все окажутся уже похоронены». И тут Дануорти увидел первый труп. Это был юноша, привалившийся спиной к надгробию, будто просто присел отдохнуть.

— Ой, тут кто-то есть! — воскликнул Колин, натягивая поводья и показывая на труп. — Здрасте! Как думаете, они поймут по-нашему? — спохватился мальчик.

— Он... — начал Дануорти.

Юноша, болезненно охнув и опираясь рукой на надгробие, встал и заозирался в поисках какого-нибудь оружия.

— Мы вас не тронем! — крикнул Дануорти, вспоминая, как это будет на среднеанглийском. Он спешился, цепляясь за седло, потому что опять закружилась голова, потом выпрямился и протянул юноше руку ладонью вверх.

Лицо у паренька было в грязных потеках, куртка на груди и закатанные штаны задубели от крови. Он согнулся, хватаясь за бок, будто от резкой боли, подобрал припорошенную снегом палку и шагнул вперед, преграждая дорогу.

— Kере from haire. Derfevreblau hast bifallen us [40] .

— Киврин! — ахнул Дануорти и пошел к ней.

— Не подходите! — выкрикнула она на современном, выставив палку вперед, будто копье. Обломанный конец торчал зазубренной пикой.

— Киврин, это я, мистер Дануорти, — проговорил профессор, не сбавляя шага.

— Нет! — Она попятилась, махнув на него обломком лопаты. — Вы не понимаете! Здесь чума!

— Все хорошо, Киврин, у нас есть прививки.

— Прививки, — откликнулась она эхом, будто пробуя незнакомое слово на слух. — Это все епископский клирик. Он приехал уже больной.