Шрифт:
Все знали, что весной 1918 года Николай Дмитриевич организовывал первые в стране красноказачьи отряды, а воевать с дутовцами пошел уже большевиком. Он был героем легендарного партизанского рейда. Вместе с Блюхером прорывался из окружения от самого Оренбурга.
Перед отъездом Василий Константинович побывал в Нытве, в штабе 3-й бригады. В тот день Грязнов наведался к соседям. Проводы начдива отметили торжественным обедом, состоявшим из каши и морковного чая. Громких речей не произносили. Хоть и небольшой поселок Нытва, но и в нем отыскался профессионал-фотограф. После обеда все вышли на улицу и расположились перед камерой. Павлищев сел справа от Блюхера, Грязнов — через товарища слева. Был он все в той же видавшей виды старой шинелишке. Блюхер участливо спросил:
— Не мерзнете?
Командный состав 30-й стрелковой дивизии (сидят, слева направо): М. В. Калмыков, В. А. Зубов, И. С. Павлищев, В. К. Блюхер, начштаба Цветков и И. К. Грязнов.
— Где там, дела-то все жаркие…
— Не хорохорьтесь. Смотрите на Павлищева: и сам, и все командиры его давно уже в барчатках ходят! Да и вообще, — понизив голос, посоветовал: — пока рядом стоите, учитесь у Ивана Степановича. В боевых делах — мастак, я ведь тоже в его школе был.
— Спасибо, Василий Константинович. Учту.
Блюхер уехал в Вятку. Завьюжил февраль. Полки к Перми не пробились. Вновь потянулись оборонные дни.
Боевые действия в ту пору развертывались в основном вблизи населенных пунктов. Термин «круговая оборона», как таковой, еще не существовал, но полки 3-й бригады уже по всем правилам пользовались законами этого боя. Занимая участки обороны, командиры располагали подразделения и огневые средства не только по фронту. Надежно укрепляли фланги, учитывали возможность появления противника с тыла. Грязнов не преминул взять опыт товарищей на вооружение своей бригады.
По душе комбригу пришелся и другой прием. В ту снежную и суровую зиму павлищевцы широко практиковали так называемое «подмораживание», где главное было — выдержка и храбрость бойцов. При наступлении противника красноармейцы как можно дольше не открывали огня, давая атакующим приблизиться на самую короткую дистанцию. Затем пускали в ход все огневые средства. Вместе с расстрелянными в снег зарывались и уцелевшие: бежать по метровым сугробам у них не было сил. После паузы бойцы делали стремительный бросок к закоченевшим белогвардейцам. Многие даже на ноги не могли подняться. Так, лежа и сдавались в плен…
Применив «подмораживание», полки Грязнова вконец измотали «непобедимых» штурмовиков. В груде трупов, оставленных колчаковцами на заснеженном поле, оказался и их вожак — полковник Рубановский.
Так прошел февраль. А в марте все круто изменилось Изменилось к худшему.
Сибирская армия генерала Гайды нанесла внезапный удар встык между позициями 2 и 3-й советских армий. Колчаковцы переправились по льду через Каму, ворвались в Оханск, овладели Осой.
В разгар новых ожесточенных боев 2-я бригада 30-й дивизии, которой командовал младший брат начдива Иван Каширин, получила приказ перейти от села Токари к деревне Петрово. Но случилось непостижимое. Комбриг отвел свои полки в противоположную сторону, к селу Балезино.
Противник воспользовался этой ошибкой, вклинился в образовавшуюся брешь и окружил бригады Томина и Павлищева.
На фронт срочно выехал помкомандарм Блюхер. Энергичными и решительными действиями он приостановил отступление левофланговых частей армии, а затем обеспечил выход из окружения полков Николая Томина и Ивана Павлищева.
16 марта части 30-й дивизии собрались воедино и заняли линию обороны Крез — Дебессы — Таловая.
Тогда же на совещании командиров и комиссаров бригад начдив Н. Д. Каширин строго осудил поведение брата и отстранил его от командования бригадой.
Вскоре по решению Центра Верхнеуральский кавалерийский и Оренбургский социалистический имени Степана Разина казачьи полки во главе с Иваном Кашириным покинули леса Удмуртии и направились в Бузулук, в распоряжение командования Южной группы войск Восточного фронта.
Беды, как говорят в народе, компанией ходят. Не оправились от одних, привалила новая: 29 марта разрывом неприятельского снаряда был смертельно ранен Павлищев.
В день похорон Павлищева во всех частях дивизии проходили траурные митинги. Выступая перед красноуфимцами, Грязнов срывающимся голосом говорил:
— Не стало, товарищи, нашего большого друга. Не стало Павлищева. Слушайте, к вам обращается Реввоенсовет армии:
«Убит командир 3-й бригады 30-й дивизии Павлищев… Со скорбью, с грустью и отчаянием склоним мы свои знамена перед его могилой, но склонив их, мы дадим клятву, что эти знамена вновь будут развеваться над нами. Под ними мы пойдем к победе, чтобы на могилах наших вождей построить прочный, незыблемый памятник им — царство коммунизма!» [2] .
2
«Красный набат», № 68 (154), 1 апреля, 1919 год.