Шрифт:
…И снова тюрьма, снова пытки. На смену кулацким сынкам пришли колчаковские контрразведчики. Эти мучили более изощренно, но тоже ничего не добились.
В конце марта 1919 года Настя вырвалась на волю. Дома оставаться было рискованно. Тайком пробралась в Екатеринбург и вызвалась быть сестрой милосердия в бараках, где лежали в сыпняке пленные красноармейцы. Ухаживала за ними, пока не свалилась сама…
Грязнову разрешили съездить к матери.
К проводам отпускника готовилась вся бригада. В каждой роте писали письма: после почти годичной безвестности бойцы и командиры получили возможность дать знать о себе родным и близким.
Перед отъездом комбригу вручили объемистый мешок почты. Но он не казался таким тяжелым, как полевая сумка, где рядом с сообщением о смерти отца лежал большой список тех земляков, которые сами ничего и никому уже не могли сказать о себе…
6. На Тоболе
Все дни, пока сын был дома, Пелагея Ефимовна оплакивала мужа. Иван молчаливо ходил по избе. Он немало повидал смертей на своем недолгом веку, но утешать людей в горе так и не научился. И сейчас хотел одного — скорее вернуться к товарищам.
Семнадцатилетний Александр, который за последний год здорово вымахал в росте, уговорил брата взять его с собой.
Когда тронулись в дорогу, со стороны трудно было угадать, кто из них старше. Сашок шагал рядом с Иваном, сутулясь, как отец, и по-мальчишечьи досадуя, что обошел ростом брата-комбрига. Мать провожала сыновей до околицы. А после долго смотрела вслед со слезами на глазах, с новой тревогой на сердце.
Брат Ивана Грязнова — Александр Грязнов.
…Бригаду догнали только за Шадринском, в Каргаполье, и то лишь потому, что ее вывели в резерв. Остальные части и штаб дивизии по-прежнему находились в движении.
Дела бригады и стремительные темпы наступления не позволили Ивану Грязнову своевременно представиться новому руководству дивизии. В штаб он выехал лишь когда переправились через Тобол.
Николай Дмитриевич Каширин еще в Екатеринбурге был назначен комендантом Оренбургского укрепленного района. В должность начдива вступил бывший начальник штаба Сергеев, а его место занял начальник оперативного отдела Богомягков. В Шадринске в дивизию прибыл и новый военком В. М. Мулин.
Евгений Николаевич Сергеев служил в старой армии в чине подполковника генерального штаба. Солидную военную подготовку в прошлом получил и Степан Николаевич Богомягков. Это были типичные военспецы, преданные Советской власти и верящие в силу созданной ею Красной Армии.
Как-то в дни весенних побед Колчака один из помощников при докладе Сергееву посетовал:
— Неужели еще откатимся?..
— Может быть, и «еще», — спокойно ответил начальник штаба. — Но все это только эпизоды. В конечном счете мы разобьем Колчака. Это неизбежно, ибо правда за нас, и все лучшие силы России с нами…
Когда же советские войска на Восточном фронте перешли в могучее контрнаступление, Сергеев, не колеблясь, заявил:
— Теперь будем двигаться до самой Сибири. Колчак сдаст Урал. Сдаст почти без боя, иначе ему конец.
Волевой, энергичный в боевой обстановке, Сергеев в периоды затишья становился каким-то удивительно вялым. Все дела обычно передоверял помощникам, сам зарывался в книги, запасы которых пополнял при каждом подходящем случае, или же с упоением играл на виолончели. Кстати, другого багажа, кроме ящика с книгами да железного футляра с этим громоздким инструментом, у Евгения Николаевича не было.
Грязнов предполагал, что и сегодня застанет нового начдива за каким-нибудь из этих занятий: пора вроде была тихая. Приехав, удивился. Начдив при встрече поразил своей озабоченностью. Сразу не принял: спешил на телеграф. Потом наведался в оперативный и административный отделы, и лишь полчаса спустя Грязнов вновь увидел перед собой его высокую плотную фигуру. За Сергеевым с понурым видом шел начальник снабжения.
— Придется подождать, пока вот с ними не разберусь, — извинительно произнес начдив.
За ротозейство и халатность Сергеев никому спуска не давал. Так, наверное, и было. Выйдя от начдива, снабженец смахнул испарину со лба и удрученно сказал:
— Иди. Твоя очередь…
«А все ли в порядке в документах, которые я дал на подпись?» — с тревогой подумал Грязнов.
Сергеев осуждающе взглянул на него и раздельно сказал:
— Как вы поддались такой беспечности? Как не соблаговолили узнать, какой перед вами противник? Много ли его? Каково вооружение, состояние духа?..