Ответ командующего обрадовал Грязнова:

— Вполне согласен с Вашим предложением, но только прошу держать меня в курсе дела и ориентировать телеграммами, не стесняясь даже вызовом меня к прямому проводу.

Командарм сообщил, что распорядится «только что прибывшему бронепоезду с 3 легкими орудиями немедленно отправиться на ст. Джимбулук»; «одной бригаде 23-й дивизии быть готовой к выступлению по первому требованию», а пяти аэропланам, если позволит погода, вылететь для разведки и бомбометания».

— Не помочь ли вам наступлением 9-й дивизии на Арбатской стрелке? Достаточно ли патронов? — поинтересовался Лазаревич и в конце разговора добавил:

— С открытием движения по железной дороге завтра могу прислать 500 пудов хлеба, 15 пудов чая и 50 пудов мяса.

— Это немного, — ответил Грязнов, — но для начала и это хорошо.

Телеграфист отстучал свое, и в аппаратной стало тихо.

Перейдя к телефонистам, Иван Кенсоринович распорядился:

— Запросите Калмыкова, какова обстановка?

Комбриг 89-й, не мешкая, доложил: 266-й полк — у переправы, 267-й — за ним, укрыт в окопах и щелях. Кононов в резерве. Артгруппа Сивкова готова открыть огонь.

— А с мостишком беда, — огорченно признался Калмыков. — Еще час назад был цел. Теперь разорван. Опять наращиваем звено за звеном…

— Дайте-ка трубку, — потребовал Грязнов, и уже обращаясь к тому, кто был на другом конце провода, проговорил:

— Расправляй усы, командир. Ничего не меняется. Действуйте!

Грязнов слышал, как Калмыков возбужденно продублировал своим командирам: «Все остается в силе, товарищи! Выполняйте приказ!»

И в трубку:

— Отбываю на переправу. За себя оставляю Марченко.

Ночь выдалась на редкость темной. Густой туман надвинулся с моря тоже кстати: щупальцы прожекторов не доставали до пролива, не высвечивали бойцов. Но морозный ветер пробирал до костей.

Первое сообщение Марченко передал в четвертом часу утра: саперы связали бревенчатой ниткой оба берега, полк Аронета пошел на переправу.

— Началось! — облегченно проговорил Грязнов.

Спустя полчаса ему уже была известна вся картина наступления.

— Степан Николаевич, запишите для передачи штарму. В 3.30 11 ноября части дивизии приступили к выполнению приказа № 2088. В целях боевой разведки производят короткий сильный удар по укрепленным позициям на крымском берегу. Два батальона 266-го полка закончили переправу. Третий — начинает. Потери от артогня не выяснены… А далее передавайте прямо так: по сосредоточении полка начнется артподготовка, за которой последует штурм укреплений противника.

Это донесение поступило к командарму почти одновременно с телеграммой штаба фронта о занятии частями Корка Ишуньских позиций врангелевцев.

В 5.10 дивизионная артиллерия открыла огонь по первой линии Тюп-Джанкойских укреплений врага. Пробив проходы в проволочных заграждениях, орудия перенесли огонь в глубь неприятельской обороны. Бойцы рванулись вперед. Топорами, прикладами и штыками рвали «колючку», кидали на нее шинели и бежали дальше, к окопам врага.

Командир 266-го Коммунистического имени И. М. Малышева стрелкового полка В. А. Аронет. Впоследствии — полковник, преподаватель курсов «Выстрел».

За атакующим полком проворно поспевали телефонисты. По дну пролива проложили провода и в 6 часов 20 минут В. А. Аронет напрямую доложил на северный берег:

— Коротким штыковым ударом противник выбит из первой линии укреплений. На его плечах ворвались и во вторую…

С крымской стороны послышалось могучее красноармейское «ура». Калмыков пустил на переправу 267-й Горный полк, а 265-му приказал сосредоточиться в укрытиях у моста и быть готовым следовать за последней ротой Горного полка. Саперы к тому времени навели вторую нитку бревен. В 7 часов 20 минут последовал новый доклад командира малышевцев:

— Полк занял деревню Тюп-Джанкой и с боем продвигается дальше.

За действиями штурмующей группы с пристальным вниманием следил уже сам командующий Южфронтом Михаил Васильевич Фрунзе.