После взятия Джимбулука в боевых порядках бригады Смирнова осталось не более трети бойцов и командиров.

Грязнов немедля занялся перегруппировкой частей. Калмыков получил задачу перейти в наступление по тракту на Чонгарский мост. Бригаде Окулича было приказано сменить полки Смирнова и развернуть боевые действия вдоль железной дорога и пробиться к Сивашскому перешейку.

3 ноября 268-й стрелковый полк Я. М. Кривощекова овладел станцией Сиваш. Дальше пробиться было невозможно: отходя, врангелевцы взорвали за собой железнодорожный мост.

В это же время авангардный 266-й полк 89-й бригады вслед за кавалеристами 1-й Конной армии вышел к Чонгарскому пешеходно-гужевому мосту. Мост горел. Эскадрон конников, проскочив сквозь пламя, вырвался на противоположный берег. Но, встреченный ураганным огнем врата, откатился обратно.

Крым был рядом. Но с ходу его не возьмешь. Бригады остановились. Штаб дивизии расположился в хуторке близ разрушенной железнодорожной станции Джимбулук.

Утром 4 ноября И. К. Грязнов вместе с начальником штаба С. Н. Богомягковым выехал на рекогносцировку в расположение бригады Калмыкова. По небу плыли хмурые низкие тучи. Солончаковая земля была налита той же свинцовой тяжестью. Впереди, куда ни глянь — мелководные заливы, гнилые, удушливо-смрадные. Ветер гнал по ним грязные буруны.

Крымская земля рисовалась уральцу вечно цветущим и залитым солнцем краем. А что на поверку? Вроде к самым воротам подошли, а благодатной природы не видать.

— И когда же это будет хваленый ваш рай, Степан Николаевич? — опросил Грязнов.

— К морю выйдем и будет, — спокойно ответил Богомягков. — Крым, он особый. Все вот это как бы для контраста, чтобы удивить после.

Грязнов и Богомягков понимали, что именно их дивизия предстоит сказать решающее слово в атаках Чонгарской и Сивашской переправ, однако многое еще было не ясно, многое не решено.

О противнике в бригадах знали только то, что до разрушения мостов за Сиваши проследовали Кавказская и 2-я Донская дивизии. Но кто из их полков осел на месте, кто двинулся к Перекопу, установить еще не удалось.

Известно было и то, что весь противоположный берег изрезан окопами и траншеями, утыкан бетонированными и бронированными пулеметными гнездами, опоясан проволочными заграждениями. Эти укрепления возводились но планам французских военных инженеров, которые Таганашские и Тюп-Джанкойские позиции назвали «крымским Верденом».

Общие сведения имелись, но конкретных и достоверных данных о расположении, количестве и обороноспособности линий неприятельских укреплений дивизия пока не получила. Выяснить все это предстояло разведчикам. Но как переправиться на вражескую сторону? Хотя пролив перед 89-й бригадой был неширок, но глубина его достигала полтора, а то и два человеческих роста.

— Да, брода тут не найдешь, — сказал Грязнов, обращаясь к комбригу Калмыкову. — А наш понтонный парк застрял и неизвестно когда прибудет…

Михаил Васильевич покрутил черный ус:

— С понтонами тут тоже ничего не выйдет. Не только не дадут высадиться, а и близко к воде поднести эти штуки. Все пристреляно. Да вот и нас заприметили. Ложитесь!

Метрах в двадцати от рекогносцировочной группы разорвался снаряд.

— В укрытие! — распорядился Калмыков.

Все подчинились. Короткой перебежкой достигли щели, служившей комбригу командным пунктом и местом отдыха.

— Обзор, конечно, похуже, зато кланяться не надо, — сказал Калмыков.

— Тяжелыми бьют, — определил Грязнов.

— А корректируют с тех вон вышек. Как на полигоне устроились. Взгляните, — Калмыков предложил свой бинокль.

— Посбивать бы их.

— Чем? Нашими легкими?

— Да, нужен тяжелый дивизион, но его нет, — произнес начдив, не отрывая от глаз бинокль. Потом, кивнув на высокий крымский берег, твердо сказал:

— И все же там мы должны быть!

— Будем, — отозвался Калмыков.

— Когда?

— Этой ночью. Перекинем наплавной мостишко, и будем. После за старый возьмемся. Сваи-то под водой не сгорели…

— Так. А теперь скажешь, материал подавай?

— Не скажу. Тут мы кое-что нашли, они, видать, собирались второй мост строить. Заготовки я приказал по берегу рассредоточить, чтобы ненароком не подожгли.

— Молодцом! — оживился Грязнов.