— Не знаю, Сква, — сознался Этан. — Та-ходинг и Гуннар обеспокоены светом.

— Не светом, благородные сэры, — сказал Та-ходинг. — Посмотрите туда, западнее, — двое людей выполнили его указание. — Вот он, рифс!

Теперь Этан увидел. Большое темное облако начало собираться над абсолютно чистым горизонтом. Его передняя часть искрилась и вспыхивала, как видимый пульс какого-то огромного животного. И небо казалось немного помрачневшим.

— Да, это рифс, — сказал Гуннар. — Вот почему гутторбины появились с севера. Обычно они путешествуют по ветру или против него. А наша стая двигалась на юг.

— Значит, не мы отбили их? — спросил Септембер.

— Нет, сэр Сква. Я полагаю, что они боролись так долго только от сильного голода. Вероятно, они какое-то время бежали от этого.

Теперь они вынуждены попытаться повернуть на запад, пока рифс не настиг их.

Над ними паруса полоскались и бились о мачты и перекладины на непривычном встречном ветру.

— Нам придется повернуть на юг и попытаться убежать от него, насколько это возможно, — сказал Гуннар. — Если мы будем крепко держаться запада, это даже может помочь… правда, если корабль не развалится.

— Добрый сэр, — нервно начал Та-ходинг. — Я бы вместо этого рекомендовал…

— Взять столько рифов, сколько вам покажется необходимым, добрый капитан?

Та-ходинг слегка расслабился.

— Не больше десяти процентов дополнительных, так как я подозреваю, что вы цените собственную шкуру больше, чем скорейшее завершение нашего путешествия.

— Вы относитесь ко мне ужасно неуважительно, благородный сэр, ибо воистину я бы с радостью пожертвовал собою, чтобы убедиться, что прославленные и почитаемые друзья…

— Ну, хватит! — с отвращением сказал Гуннар, но без злобы. — Оставьте свои пошлые речи и позаботьтесь лучше о парусах, да побыстрее!

Этан оглянулся на облако. Оно вдвое увеличилось в размере и быстро заполняло весь горизонт, в яростном темпе заглатывая солнце и голубое небо. Он пошел вперед.

— Хотите спуститься в каюту, дружище?

— Нет! — Этан поразился скоропалительности своего ответа.

Он погорячился, потому что слова великана сказаны были несколько снисходительно. Может быть, Этан еще не был готов плясать на верхушке грот-мачты, по, сто чертей ему в глотку, он спокойно мог бы остаться наверху и принять небольшую дозу шторма!

Геллеспонт дю Кане оглядел палубу, вылез из люка и важно подошел поближе. Этану не особенно хотелось разговаривать с финансистом, но вежливость была свойством его натуры. Кроме того, подобными знакомыми пренебрегать не стоит — мало ли что может случиться в жизни!

Дю Кане пнул драконий труп, до которого еще не дошла очередь уборщиков. Может быть, он прикинул, сколько потянет килограмм дохлого дракона на межзвездном рынке, сухо подумал Этан.

— Значит, все кончилось, господин Форчун?

— Что касается этих, то кончилось, — ответил Этан, усердно стараясь не быть грубым. — Однако, по-видимому, нам предстоит еще кое-что. Я предложил бы вам спуститься вниз и привязать все вещи, о которые вам не хотелось бы удариться.

— Это обязанность моей дочери, пусть она сама о себе позаботится.
–

Неужели дю Кане говорил искренно? По его вечно бесстрастному лицу нельзя было этого понять. — Значит, рифс.

— Вы знаете об этом? — спросил Этан, несколько удивленный.

— О, да, я останусь на палубе, чтобы насладиться сильными ощущениями.

Вы не возражаете?

— Я? Возражаю? — Он с удовольствием посмотрит, как это напыщенное ничтожество будет цепляться за все, что попало, при первом же хорошеньком порыве ветра. — Буду рад вашему обществу.

Геллеспонт дю Кане посмотрел ему в глаза.

— Вам совершенно необязательно быть со мной ироничным, господин

Форчун. Я знаю, что вы обо мне думаете.

— Секунду, дю Кане, — Этан отвернулся от перил. Он был выбит из равновесия. — Что заставляет вас думать…

— О, не обращайте внимания, — финансист небрежно помахал рукой. — Это не имеет значения. Некоторые из нас, господин Форчун, не умеют поддерживать товарищеские, легкие, откровенные отношения. У меня есть друзья, к которым я обычно отношусь с уважением, а к некоторым даже с почтительной боязнью. Мне хотелось бы стать более… более…

— Человечным? — подбросил Этан и тут же об этом пожалел. Дю Кане как-то сразу постарел. Взгляд, который он бросил на Этана, можно было бы назвать жалким.