Шрифт:
Анисим, по благословению священников и старцев, привел свою больную жену в монастырь. И стали они молиться в церквах Спаса и Пречистой Богородицы и, отслужив молебен, вошли в гробницу преподобного Зосимы. И оставил Анисим свою жену одну помолиться у гроба, а сам пошел в гробницу преподобного Савватия, отстоящую примерно на сорок шагов оттуда, чтобы и там помолиться о больной. И когда он молился, жена его вдруг закричала криком великим. Анисим же поспешил назад и нашел ее лежащей на земле, безгласной. Он же поднял ^е и отвел в храм Успения Пресвятой Богородицы. Священник же, вышеупомянутый Геласий, освятив воду, покропил ею больную и осенил Крестом Господним. Она же тотчас освободилась от своего недуга, стала здоровой, и рассудок вернулся к ней, так что и следа не ощущала она в себе от прежней болезни своей.
И стала она затем рассказывать о всем случившимся: «Пришли мы в гробницу, и муж оставил меня одну, и вот стала я молиться у гроба. И тут оказался передо мной эфиоп черный. Страшный образом своим, в руке же держал он большую палку. И ударил меня той палкой по голове. Я же от страха перед видением тем и от удара того закричала что было силы, и упала на землю, и не знаю сколько времени так лежала. И вдруг вижу — вышел из гроба старец с седой бородой. И стал он отирать мантией своей лицо и мою голову и сказал мне: «Будь здорова, исцелись от недуга своего!» Тут же явился мне и преподобный Савватий и сказал: «Почему же и меня не призываешь на помощь?
Разве не знаешь, что мы с Зосимой едины?» Зосима же сказал ему: «Не кори ее, отче, в скорби и болезни она великой и не успела еще призвать тебя на помощь!»
Женщина же та, получив исцеление у гробов преподобных, возвратилась вместе с мужем своим, радуясь и прославляя Бога и Пречистую Богородицу и Их угодников Зосиму и Савватия. И с тех пор стали они еще большую веру иметь к святым и обители их». (2, с. 140)
О разрешении немоты поселянина Нестора Исаакова
В 1816 году, июня 4-го дня, оный Нестор Исааков, показанный в плакатном своем паспорте немым, прибыв в Соловецкую обитель для поклонения святым мощам преподобных чудотворцев Зосимы и Савватия и оставшись здесь с прочими богомольцами, был удостоен двукратного явления ему преподобных отцов Зосимы и Савватия во время молитвы пред образом Пресвятой Богородицы, находившейся при здешней хлебне. Наконец, июля 12–го дня того же года, ночью, получил совершенное разрешение своей немоты, в которой, по собственному его показанию, находился девять лет, по глаголу, бывшему к нему преподобных Соловецких чудотворцев. Он, получив способность говорить, начал от радости своей кричать и разбудил прочих, в тогда находившихся хлебне, которые, пришедши к нему в великом удивлении, услышали его говорящим свободно и ясно. Братия монастырская и все бывшие здесь трудники и богомольцы принесли молебное благодарение Господу Богу, Пречистой Богородице Марии и преподобным Зосиме и Савватию, благодатью Божией чудодействующим. (12, с. 158)
Одно из явлений преподобного Зосимы узникам Соловецкого концлагеря
Нам-то, можно сказать, повезло еще — мы зимы соловецкой не видывали, и неизвестно.
Увидим ли еше… А кто видел, тому другой раз видеть неохота. Вьюги страшные, морозы лютые, конвоиры злые, питание скудное, а страшнее всего холод, обымающий тело и душу… а страдальцы бедные в ледяном монастырском соборе, в три погибели свернувшиеся на нарах, дошли до последнего, предсмертного отчаяния, и сил уже нет ни на злобу, ни на любовь; всепроникающий холод сковал мысли и чувства, и нет ничего в мире, кроме холода и мрака, вот тогда…
Вот в такую-то ночь, когда заснуть невозможно от холода и голода, когда мучаешься и ворочаешься, а по всему пространству собора свирепые сквозняки разгуливают, а за окном заледенелым темень кромешная, и даже фонари в зоне не светят — электростанция испортилась — вот в такую-то ночь увидали страдальцы, что забрезжил в окне свет. И не простой свет, не электрический и не лунный, а странный, несказанный свет…
Поначалу люди не поняли — подумали, свет в зоне дали, но тогда почему свет движется, и движется высоко, вроде бы по сте–нам? И как-то понемногу становилось от того света теплее на душе заиндевевшим до мозга костей людям, и начинали понимать они, что неспроста это. Кто верил — поднялся и стал молиться, и у других от того света словно бы души прояснели. Завозился, задвигался народ на нарах: «Что такое? Что это?» И в других камерах тоже заметили странное явление, и повалил весь народ на монастырский двор.
А хивуса (соловецкие ветры) задувают, курево крутят, столбы снежные завивают, но не это страшно сейчас — иное дивное видение ужасает: странный свет движется по стенам. Издали казалось — с фонарем кто идет, на потом все увидели — движется по стенам светлая фигура, светлый призрак идет!
А вьюга дует, крутит, гремит, а людям словно нет лютого холода, тепло им и весело стоять под шум вьюжный: радость их греет — светлый кто-то идет!
И тут не до одного, до многих сразу страдальцев дошло, и единый раздался из застывших грудей: «Зосима! Зосима!»
Крики, шум, вьюга, топот сапог охранников — всё смешалось. Люди на колени падают, молятся, канон угоднику поют, вопиют: «Святой Зосима, спаси нас!» — плачут: «Помоги! Помоги!»
Тут вохра (охрана) набежала, начальник подоспел, орет: «Разойдись! Стрелять буду!» Охрана берет ружье на изготовку, толпа дрогнула… и тут…
И тут дивным светом вспыхнули поверженные купола Преображенского собора — и оцепинели все. И видят — на кровле собора показалась чудная фигура. И снова возопили страдальцы изо всех грудей: «Зосима! Зосима!» Шум, смятение в толпе, а в небесах стоит грозный гул — торжествует небесная стихия.