Отец Наум не имел дара слова, но его простые и краткие наставления, взятые из опыта, исполненные Божественной силы и благодати Святого Духа, производили глубокое впечатление на того, кто искренно искал у него совета.

Бережно сохраняемые из поколения в поколение и дошедшие до наших дней записи поучений приснопамятного старца – это ясное свидетельство его духовной высоты и потверждение того авторитета, которым пользовался этот Божий угодник среди знавших его современников, особенно тех, кто сподобился с ним общаться.

Молитвами святых соловецких преподобных отец, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!

«Читай Псалтирь, одну Псалтирь», — советовал он ученым и неученым и не похвалял читающих много книг (1, с. 162).

Находящимся в послушаниях и не имеющим возможности быть при церковных службах старец Наум говорил, что «памятью о Боге усердное отправление всякого труда равно церковной молитве; то и другое равно благоугодно Богу и нам полезно» (1, с. 162).

Наемных людей, живущих за монастырем и от утра до ночи занятых работами, он увещевал, чтобы они, встав от сна, полагали с Молитвой к Богу какое-либо число поклонов. Вероятно, и сам старец поступал так в первые три года монастырской жизни (1, с. 163).

Всем вообще инокам и мирянам, спрашивавшим у него, как спастись, обыкновенно говаривал: «Спрашивай у своей совести, слушайся ее, и она наставит тебя на путь спасения» (1, с. 163).

Старец Наум считал иноческую жизнь выше мирской и первую называл царством, а последнюю состоянием рабства. «У монахов два царства: они царствуют здесь, и по смерти надеются царствовать», — так восклицал он, при виде свободных от многопопечительности мирской и от всяких соблазнов и поводов к греху, в тихом пристанище служащих Богу в подвигах молитвы (1, с. 163).

Испытав в жизни своей скорбь и тесноту, старец Наум обладал особенною способностью утешать изнемогающих под бременем напастей и искушений. «Не скорби, брат, бедами и искушениями мы идем в Царство Небесное». Скорби он уподоблял буре, которая временно шумит, но скоро сменяется тишиною и спокойствием (1, с. 163).

Поучительны были наставления старца Наума боримым плотскою похотью. В назидание им старец Наум рассказывал, какой ценой бесстрастие досталось ему самому: «Раз привели ко мне женщину, желавшую поговорить со мною; недолго была моя беседа с посетительницею, но страстный помысл напал на меня и не давал мне покоя ни днем, ни ночью, и притом не день или два, а целых три месяца мучился я в борьбе с лютой страстью. Чего не делал я?! Не помогали и купания снеговые. Однажды после вечернего правила вышел я за ограду полежать в снегу. На беду заперли за мною ворота; что же делать? Я побежал кругом ограды к другим, третьим монастырским воротам; везде заперто. Побежал за кожевню, но там никто не живет. Я был в одном подряснике, и холод знобил меня до костей; едва дождался утра и, чуть жив, добрался до кельи; но страсть не утихала. Когда настал Филиппов пост, я пошел к духовнику, со слезами исповедал ему свое горе и принял епитимью; тогда только, благодатию Божиею, обрел я желаемый покой» (1, с. 163 — 164).

Приснопоминаемый схимонах Адам († 1859) был истинное чудо простоты и незлобия. Таким Господь и обещал Свое Небесное Царство. Никогда не видели его гневающимся, и он ни за кем не замечал погрешностей и пороков. Его трудовым послушанием было рыболовство, в связи с чем и в келье ему приходилось заниматься вязанием сетей. Когда для братии случался недостаток рыбы, то отец Адам очень горевал и скорбел. Тогда он, причастный к обеспечению монастыря рыбой, как бы в наказание, лишал себя пищи.

Этот подвижник ни под каким предлогом не оставлял храмовых богослужений, и в церкви никогда не садился. Не умея читать и писать, он питал свои ум и сердце Иисусовой молитвой, любил слушать жизнеописания святых и старался, по возможности, им подражать.

Уважаемый старец Адам завершил свой земной путь в 1859 году, в возрасте 86 лет.

В начале своего монашеского пути отец Адам имел наставником своего родного дядю — схимонаха Андрея († до 1873). Сведений об отце Андрее почти не сохранилось, но со всей вероятностью можно предполагать, что это был Божий угодник высокой духовной меры. Об этом свидетельствует и следующее о нем воспоминание.

В последние минуты жизни сатана окружил одр сего старца, схимника Андрея, своим мерзким полчищем. Бесы, чтобы смутить И поколебать подвижника в уповании на милость Божию, дышали на него злобой и неистовством.

«О, как их окаянных много набралось сюда!» — восклицал старец, видя келью наполненною темными посетителями.

Но в то же время мужественный воин Христов сподобился и горней помощи — Божиего заступления. Страшные духи злобы тут же исчезли.

«А, побежали, испугались Царицы Небесной!» — проговорил он с радостью. После этого дрожащим голосом блаженный старец сам себе пропел надгробную песнь: «Со святыми упокой… надгробное рыдание… » и, хваля Господа Бога, с победной песнью «Аллилуия» мирно испустил дух.

Невозможно не указать и на эти две светлые звезды соловецкого иноческого подвижничества.

Первый из этих духоносных мужей происходил из духовного звания, то есть из священнического рода, и после многих послушаний провел не малое время в пустыни. Но потом он счел для себя полезным жить безмолвно в монастыре. Старец Иларий († до 1873) имел правилом не вкушать пищи в продолжение трех дней недели. Он хранил совершеннейшее безмолвие, скрывал свои подвиги от всех и знал только один Божий храм, который находился от его кельи в трех шагах.