Подумав об этом, Колыма немного успокоился, мысли приняли иное направление. Коле не давал покоя увиденный им гранатомет, который Филин погрузил в багажник машины. Да и сам факт, что брат оказался на безлюдной дороге, прятался за скалой, о многом говорил. Совершенно ясно, что Филин кого-то ждал и притом не для того, чтобы пирожными накормить. Вопрос – кого? И по чьему заказу? Того самого «маслокрада»? Выходит, что так. Но почему братан обвинил его в том, что тот его кинул? Непонятно. Коля Колыма не любил откладывать такие непонятки в долгий ящик, а поскольку брат был рядом, то проще всего было прямо спросить его, а не строить предположения. Блатной так и поступил.

– Слышь, Сашка, – сказал Колыма, – а как ты там, на дороге, оказался? Да еще с оружием? Кого выпасал, а?

Филин то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал. Во всяком случае, он ничего не ответил, даже не поднял головы – это Колыма видел в зеркало.

– Да ладно, не менжуйся, – сказал он, выждав несколько секунд. – Я ведь брат твой.

Филин снова не ответил. Казалось, что все его внимание было поглощено раной смотрящего, которую он старательно зажимал. Батя вроде затих, не ворочался и не стонал.

– Что молчишь-то, Сашка? – спросил Колыма погромче. – Не хочешь рассказывать – не рассказывай, но тогда так и скажи, а не молчи.

– Да нет, Колян, с чего ты взял? – по голосу чувствовалось, что Филин смущен. Он так и не поднял головы, казалось, что боится встретиться с братом глазами. – Я тебе потом все расскажу, как пахана довезем и лепиле сдадим. Ты давай, гони быстрее, тут же можно...

Колыма понял, что сейчас говорить об этом брат не хочет, поэтому и меняет тему. Ну что ж, не хочет, так не хочет, его право. Хотя странно это. Что ему от родного брата скрывать? И ведет себя как-то странно, даже глаз не поднимает. Не похоже это на него. Ну да ладно, действительно, как смотрящий будет доставлен на место, так и поговорить можно будет по-нормальному. А пока ехать надо. Но гнать быстрее, кажется, не стоит. Колыма каким-то шестым чувством, по еле уловимым вибрациям машины, чувствовал, что «Тойота» тянет уже с большим трудом. Не хватало еще, чтобы подержанная тачка сейчас заглохла – с раненным в грудь человеком на руках в такси не сядешь.

– Тачка перегружена, – отозвался он. – Нас трое, да еще два центнера груза в багажнике. Лучше уж попозже на три минуты приехать, но наверняка.

– Это ты прав, – кивнул Филин. Но глаз так и не поднял.

«Нет, с ним явно что-то неладно, – подумал Колыма. – Он то ли стыдится чего-то, то ли пытается скрыть... Что же это за секреты появились у Сашки от родного брата?!» Но вслух Колыма ничего этого не сказал.

Тем временем по сторонам пошли уже совсем цивилизованные места. Часто стоящие дома, среди которых то тут то там виднелись пятиэтажки, небольшие магазины, машины на дороге, идущие по улицам люди, вот показалась почта... Это были окраины «Шанхая», и с каждой минутой они забирались в него все глубже и глубже.

«Ну вот, – подумал Колыма, – до „Шанхая“ добрались. Теперь минут пять еще ехать осталось, и приключения на сегодня закончатся».

Он и представить не мог, насколько же сильно ошибается.

Сергей Николаевич Свердлов сидел за столом и курил, небрежно стряхивая пепел в бронзовую пепельницу. Любой сотрудник прокуратуры, хорошо знавший своего шефа, увидев это, сразу понял бы – Свердлов нервничает. Прокурор области курил мало, а на рабочем месте вообще почти никогда. И если уж он все же придвигал к себе пепельницу и доставал сигареты, то это значило, что он находится на высшем градусе напряжения. Однако, кроме курения, никаких признаков этого напряжения не было. Лицо Свердлова было спокойным и бесстрастным, только губы, пожалуй, сжаты чуть сильнее, чем обычно, да глаза неспокойны.

Свердлов последний раз затянулся сигаретой и бросил окурок в пепельницу, где уже лежали три таких же. После этого прокурор перелистнул пару страниц в лежавшей перед ним папке, но тут же отодвинул ее от себя. Работать он не мог, все мысли его были сейчас очень далеки от повседневной рутины. Это тоже было одним из признаков нервного напряжения, как правило, прокурор терпеть не мог тратить рабочее время даром. Он считал, что если уж он сидит у себя в кабинете, то глупо ничем не заниматься, отдыхать куда удобнее и приятнее дома.

Но сейчас работа не клеилась. Мысли Свердлова вертелись вокруг недавно полученного им сообщения, но для того, чтобы придумать что-то дельное, ему не хватало информации. В оперативной сводке из милиции, которую он недавно получил, не было ровным счетом ничего интересного, а новой ждать было еще довольно долго. Свердлов взял со стола пачку сигарет и вытащил еще одну. Так время тянулось быстрее.

Докурив эту сигарету, прокурор встал из-за стола и прошелся по кабинету. Но даже знакомый и любимый роскошный интерьер не радовал и не успокаивал Свердлова. Успокоить его могла сейчас только нужная информация и ничто другое. Он вернулся за стол, снова потянулся за сигаретами, но остановился, так и не дотронувшись до пачки. Вместо этого он придвинул к себе самый невзрачный из пяти стоявших на столе телефонов, решительно снял трубку и набрал короткий внутренний номер.

– Смольков? – резко сказал он в трубку. Накопившееся раздражение рвалось наружу, а сдерживать его Свердлов не собирался, он относился как раз к тому типу начальников, которые не считают для себя зазорным срываться на подчиненных. Особенно на некоторых, почему-либо нелюбимых.

– Да, Сергей Николаевич, – раздался в трубке тихий голос.

– Что ты там бубнишь?! Погромче говорить не можешь?!

На такие слова начальника ответить трудно. Промолчать нельзя, скажешь «могу» – подумает, что издеваешься, скажешь «так точно» – совсем по-идиотски получится. Однако Смольков знал своего начальника не первый год и понимал, как следует поступать в таких случаях.