Шрифт:
Девочка молчала. Я заметил, что уголок ее рта аритмично подергивается – несомненный признак пережитого нервного потрясения. На лице Дженни застыло странное выражение – казалось, малютка никак не могла решить: улыбнуться ей или разрыдаться. Увы, я слабо разбираюсь в нервных расстройствах, особенно у детей. Но кое-что все же было в моих силах.
– Дженни, – заговорил я как можно ласковей. – Давай, ты поможешь мне, а я постараюсь помочь тебе. Хорошо?
– Хорошо.
– Вот и договорились. Сейчас я послушаю, как ты дышишь, нет ли простуды. А ты мне расскажешь… Миссис Пристли, будьте добры, принесите мне чистую чайную ложку.
– В моем доме все ложки чистые! – экономка гордо проследовала в дом.
Холмс тут же прошептал, склонившись к моему уху:
– Ватсон, расспросите ее обо всем, что случилось на Оук Клоуз! У вас это лучше получится. Что она делала, что запомнила. И листок! Не забудьте про листок. А я отвлеку миссис Пристли, чтобы она не мешала.
Я кивнул и достал стетоскоп, благо последние дни он всегда был при мне, как и заряженный револьвер. Забавное сочетание, если вдуматься. Но в тот момент мне было не до иронии.
– Дыши, Дженни. Глубже. Теперь не дыши…
С легкими и бронхами у девочки все было в порядке, характерные шумы и хрипы отсутствовали. То, что физически Дженни вполне здорова, я мог бы сказать и без всякого осмотра – на это моего врачебного опыта хватало с избытком. Но у нас, докторов, есть свои маленькие хитрости. Если отвлечь пациента осмотром, он, как правило, отвечает на вопросы, не задумываясь, и становится куда более разговорчивым. Мне уже доводилось применять эту уловку на практике, в том числе и по отношению к детям.
– …дыши спокойно, медленно. Вот так, хорошо. Где ты была, когда случился пожар?
– Я играла во дворе…
– Играла? Отлично. Дыши глубже. А что было дальше?
– И тут… Как загрохочет! Страшно…
– Все в порядке, Дженни. Ты знаешь, что грохотало? Ты ведь большая девочка…
– Это пушки, я знаю. Я уже слышала.
– Где? Когда?
– Раньше. И тут наш дом… Ну, не наш, а тети Марты и дяди Сайласа…
– Твоих тетю и дядю звали Мартой и Сайласом?
– Ой! Я хотела сказать: тети Молли и дяди Бат… Барт… дяди Бальтазара. Дом весь загорелся, как костер!
– Дыши спокойней, Дженни. Волноваться ни к чему. Все позади, больше этого не повторится. Тебе ничего не угрожает. Представь, что тебе приснился страшный сон. Представила?
Девочка подумала немного, забыв дышать, и кивнула.
– Просто страшный сон. Ты его помнишь? Расскажи мне. Я доктор, мне можно рассказывать.
– Вот ложка, доктор.
– Благодарю вас, миссис Пристли.
– Прошу прощения, – Холмс деликатно тронул экономку за плечо. – Не могли бы вы уделить мне пару минут? Пока доктор Ватсон осматривает Дженни, я бы хотел узнать у вас…
Холмс ступил на дорожку, ведущую через сад в обход дома, обернулся к миссис Пристли – и та после недолгих колебаний последовала за моим другом. Их голоса быстро сделались неразборчивыми и вскоре затихли. С нами остался один Том, но он сидел тише мыши. Грузчик ни во что не вмешивался, лишь время от времени брался за свою кружку с сидром.
– Откуда вы узнали, что это был сон? – вдруг спросила Дженни.
Признаться, я растерялся и сумел выдавить только:
– Ну, я же доктор!
К счастью, ответ девочку удовлетворил.
– Во сне было очень жарко. Все горело. Я стала звать тётю, потом – дядю. Они не отвечали. Потом ко мне прилетел кусочек книжки. Его ветер принес, прямо в руки. Я подумала: может, там написано, что мне делать? Я читала-читала – и ничего не могла прочитать. А я умею читать. Умею! Буквы были такие…
Дженни удивительным образом пошевелила пальцами. И еще раз, и еще. Движения казались мне смутно знакомыми, но что они означают, я понять не мог.
– Какие были буквы, Дженни?
– Ну, такие… – она чуть не плакала, не в силах подобрать нужное слово. Я хотел ее успокоить, но Дженни внезапно просияла: – Неправильные! Как стрелочки и домики! А потом они стали другими. Были стрелочки и домики, а стали…
– Буквы на листке стали другими?
– Да!
– И ты сумела их прочесть?
– Нет… То есть, да… Они все равно были неправильные, но я их читала. Вслух. Я читала – и ничего-ничего не понимала!
– То есть, буквы ты прочесть смогла, а слова были незнакомые?
– Да! – обрадовалась Дженни.
– А ты эти слова не запомнила?
– Нет, – Дженни искренне огорчилась.
Я с удовольствием наблюдал, как действует моя уловка. Девочка не просто разговорилась – лицо ее порозовело, глаза ожили, уголок рта почти не дергался. Ребенок взахлеб пересказывал страшный, но увлекательный сон.