Арсен поднялся и прошёлся по комнате.

– Поначалу я думал, что нас содержит моя мать. Она, знаете ли, богата. – Нервный жест выдал его волнение и желание отогнать неприятную мысль. – И живёт очень даже неплохо. – Он усмехнулся. – Её семья категорически отказалась принять моего отца. Так и не простила ей, что она полюбила циркового артиста! Бродяга, ни на что не способный… вор!

Арсен отвернулся от нас. И я заметила, что, говоря всё это, он вновь становился таким же возбуждённым и полным энергии, каким я знала его летом. И, откровенно говоря сейчас с нами, своими друзьями, он словно сбрасывал тяжёлую ношу.

– Поэтому я и вырос с папой и его цирком. И если бы мне пришлось описать мою мать… Думаю, моё воспоминание о ней теперь уже весьма отличается от действительности. Мой отец, напротив, много больше, чем просто отец. Вы не представляете, что значит расти и ездить с ним и другими цирковыми артистами в поисках спектаклей. Между нами возникает связь посильнее кровных уз. Мой отец научил меня всему, и у меня никогда ни в чём не было недостатка. Мы ездили за цирком за свой счёт, нередко в первом классе и останавливались в хороших гостиницах или в самых лучших курортных городах… Как этим летом! – Арсен пожал плечами. – Я никогда не интересовался, откуда берутся деньги, хотя и прекрасно знал это. Не у каждого отец входит в комнату, спустившись с крыши, в окно, а не в дверь, хотя и говорит, что делает это ради тренировки.

Я содрогнулась, вспомнив, как мы ещё совсем недавно бежали по крышам в Сен-Мало, и поняла, как тренировал Теофраст своего сына.

– Мой отец – вор. Да, я признаю это, и вы можете теперь спокойно уйти отсюда и никогда больше не возвращаться. И я не смогу осудить вас за то, что не хотите иметь ничего общего с сыном вора, но… даже если верно, что мой отец вор, то так же верно, что он не убийца. Это совершенно исключено, совершенно!

Мне не хотелось, чтобы Арсен видел мои слёзы, и, пока он говорил, я отошла к окну, выходившему в переулок.

Прижавшись лбом к стеклу, я увидела, что портье дружески беседует с репортёром, и тот что-то записывает в блокнот.

Я шмыгнула носом. Вот откуда берутся новости: из того, что наболтает прислуга бессовестному репортёру. Кто знает, сколько клеветы и гадостей насочиняли они об арестованном клиенте из семьдесят седьмого номера, выдавая свои выдумки за искренние или даже взволнованные признания.

В комнате опять сгущалось плотное, как туман, молчание.

– Нужно пойти в гостиницу «Альбион», – не выдержала я, обернулась к друзьям и, утирая слёзы, попыталась улыбнуться. – Там обслуживающий персонал тоже злословит по поводу убийства Санти.

Шерлок и Люпен посмотрели на меня.

– Пока побываешь у адвоката, Арсен, – продолжала я, – мы с Шерлоком постараемся узнать, что может оправдать твоего отца. Не представляю, что. Хоть что-то. Ну как?

Они промолчали, потому что мы и так понимали один другого с полуслова, достаточно было посмотреть в глаза друг другу, чтобы понять, что нас волнует.

– Позвольте, мисс, помочь вам, прошу вас!.. Дайте сюда, я отнесу! – предложил юный Шерлок Холмс с таким артистизмом и лёгкостью, словно промозглый двор гостиницы «Альбион» – это театральные подмостки, а корзина с бельём, которую он держал, бутафорская.

Мой друг показался мне таким смешным и вычурным в этой своей попытке расположить к себе горничную, что я подумала: ведь если она заметит притворство, то пошлёт его к чёрту.

Но девушка, похоже, попалась на его уловку. Она позволила Шерлоку отнести огромную корзину из гостиницы в прачечную, а сама тем временем принялась прихорашиваться – поправляла волосы и передник. Когда Шерлок вернулся во двор, словно вынырнув из пара, стоявшего над чанами с горячей водой, вёдрами с золой и ребристыми досками для стирки белья, она по-доброму взглянула на него и потребовала:

– Ну, выкладывай! Кто такой? Из тех, что пишут в газете?

– О нет, что вы! – с притворной обидой воскликнул он.

– Ты слишком хорош, чтобы работать тут, – продолжала горничная, которая, видимо, оказалась не такой уж глупой, как я подумала. – И слишком нарядный для кухонного мальчишки. Но если не газетчик, так что же ты делаешь тут, в этой дыре?

– Помогаю дамам, оказавшимся в затруднении. Это простейшая обязанность джентльмена! – ответил Шерлок, изображая удивление таким вопросом.

– Ну, и кого ты думаешь обмануть, юный принц? – усмехнулась горничная. – Я, по-твоему, похожа на даму, оказавшуюся в затруднении? Что и говорить, хорошо, конечно, что отнёс корзину, но скажу без обиняков: тебе следовало бы нацепить пару очков на свой длинный острый нос…

Шерлок рассмеялся. Прачка расхохоталась ещё громче и направилась к дымящимся чанам. Мой друг последовал за нею.

– Не стану лгать вам, мисс… – заговорил он, подавая девушке ведро с золой. – Дело в том, что я живу здесь рядом, и когда прочитал в газете про убийство… Не удержался от искушения полюбопытствовать.