Вот почему он был всё время такой мрачный и сердитый, подумала я, слушая рассказ Офелии. Он уже был на ножах с Барцини.

– И тут маэстро опять обманул Альфреда, – продолжала Офелия. – Он заверил его, что время пришло: теперь его имя тоже появится на афишах всех великих театров Европы. Альфред поверил, надеясь, что на этот раз Барцини сдержит обещание. – Тут Офелия горько улыбнулась. – Только маэстро и не собирался этого делать. Однажды он признался мне в этом, когда выпил за ужином лишний бокал вина.

Он говорил об Альфреде как о неблагодарном человеке, который всему научился у него. Говорил в свой обычной презрительной манере, с какой отзывался обо всех, с кем работал. Какая уж тут честь! Он обращался с ними как с рабами. Так, будто он неоспоримый король оперы. – Офелия тяжело вздохнула. – И это стало его ошибкой. Он был так ослеплён самим собой и своей славой, что даже не понял, что мы с Альфредом со временем стали больше чем друзья. Мы полюбили друг друга. И хотя сердце моё не такое уж молодое, я любила его бесконечно, я даже не представляла, что способна так любить. Я любила его, Ирэн… И поэтому предостерегла о намерениях Барцини. Я посоветовала ему не отдавать итальянцу свою последнюю оперу, стоять на своём и, если понадобится, спрятать партитуру в надёжном месте.

– И он это сделал? – с волнением спросила я.

– Санти действительно спрятал свою последнюю оперу, прежде чем… прежде чем… – Офелия опустила голову. – Да, он передал её мне. А я… Когда Альфреда нашли мёртвым в гостинице и Скотланд-Ярд арестовал того француза, я думала, что сойду с ума. Всё казалось мне таким абсурдным и ужасным… Мне хотелось только одного – спрятаться, исчезнуть, и я не представляла, что Барцини способен… К счастью, я передала оперу Альфреда одному надёжному человеку, который хранит её до сих пор.

– Вот почему номер Санти в гостинице был так перевёрнут и дом вашей тётушки в Бетнел-Грин тоже! – воскликнула я. – Барцини искал там последнюю оперу Альфреда Санти!

– Совершенно верно, Ирэн! Именно этой детали тебе недоставало, чтобы понять всю эту печальную историю.

Я посмотрела на неё, ожидая, что ещё она скажет. И когда поняла, что больше она ничего говорить не будет, прямо спросила её:

– И где же вы спрятали оперу?

Люпен влетел в кафе «Шеклтон», едва не сбив с места Шерлока с его любимой чашкой шоколада.

– Мой отец спасён! – вскричал он, устремляясь к нам. – Мой отец спасён!

Мы вскочили и обняли его, а потом, усевшись за стол, с интересом выслушали его рассказ во всех подробностях.

– После ареста Барцини обвинения с Теофраста были немедленно сняты, почти все, по крайней мере… Осталось только намерение украсть, – признался Люпен. – Но тут дело обойдётся парой дней заключения и… – Люпен, похоже, хотел что-то добавить, но, заметив, что его с интересом слушают и посетители за соседними столиками, растерялся.

– Может, пойдём прогуляемся? – очень вовремя предложил Шерлок Холмс, бросив на стол пару монет.

Прогуливаясь по тенистым аллеям Гайд-парка, мы узнали последние, всё ещё остававшиеся неясными подробности этой истории.

Если, по словам Офелии, Барцини не знал о её любви к Санти, рассудила я, то не должен был бы заподозрить, что партитура «Семирамиды» находится у неё. Но ведь он набросился на неё как разъярённый зверь!

Шерлок, естественно, обдумав и это обстоятельство, поделился с нами плодами своих размышлений.

– Устроив этот спектакль в гостинице «Альбион», – сказал Шерлок, – и обыскав комнату Санти, Барцини не нашёл партитуру новой оперы, как ожидал. Зато, я готов спорить, он нашёл другое – письма и записки, в которых узнал почерк Меридью.

– Ну конечно! – согласилась я. – Письма возлюбленных.

– Совершенно верно, – подтвердил Шерлок. – И тут он как бы открыл для себя нового противника, от которого следовало срочно избавиться.

– Но не в этом случае… – задумчиво произнёс Люпен.

– И тут бедная Офелия, должно быть, очень растерялась, – продолжал Шерлок. – Она предупредила Санти о Барцини и уже начала подозревать его. С другой стороны, у Скотланд-Ярда уже имелся виновник – французский акробат, который не имел ничего общего с Барцини, и это сильно смутило Меридью.

Мы прошли дальше вглубь парка, постепенно оставив позади городской шум, и опустились на лужайке у старого дуба, продолжая обдумывать события. Я размышляла над тем, что сказал Шерлок.

– Да, это убедительно, – согласилась я наконец. – Инстинкт, должно быть, подсказал Офелии, что нужно спрятать «Семирамиду», чтобы Барцини не завладел последней оперой, которую сочинил её любимый Альфред. К несчастью, она не знала, насколько опасен этот человек…