– А он уже дышал ей в затылок! – добавил Шерлок. – Барцини следил за ней и проводил до Бетнел-Грин, к дому тётушки… А что случилось потом, мы уже хорошо знаем.

– Кстати… – сказал Люпен, – а что слышно про тётушку Бетти?

– Газеты писали, что она уже несколько месяцев в больнице… – ответила я.

– И когда Меридью почувствовала себя одинокой и в опасности, пустой дом тётушки, должно быть, показался ей отличным укрытием и для неё самой, и для рукописи Санти.

– Никому ведь и в голову не пришло бы, что божественная Меридью прячется в жалком доме в Бетнел-Грин, – рассудил Шерлок.

– Это верно. Но певице не повезло, потому что за нею по пятам уже следовал… дьявол! – произнёс Люпен. – Однако… – продолжал он, почесав затылок, – я совершенно не понимаю другого: как мог мой отец поверить, что Барцини – испанец?

Шерлок улыбнулся ему своей загадочной улыбкой. Я не представляла, как он найдёт ответ на этот вопрос. Но уже через мгновение он извлёк его из кармана своей куртки, словно фокусник кролика из цилиндра. Это оказался номер «Британской музыкальной газеты», в которой приводилась биография музыканта.

– Как тут написано, Джузеппе Барцини с девяти до шестнадцати лет жил с родителями в Севилье, а значит, владел испанским языком. Надо полагать, это и помогло ему обмануть твоего отца, и мне кажется, он сумел сделать это превосходно…

Но главный вопрос, который я уже задавала Меридью лично, оставался без ответа.

– Как, по-вашему, что случилось с рукописью последней оперы Альфреда Санти? – спросила я, покусывая травинку.

– А что сказала тебе Меридью? – поинтересовался Люпен.

– Я уже говорила вам: она отдала её человеку, которому полностью доверяет и который никогда не откроет эту тайну. – Я с грустью посмотрела на друзей. – Ни для того, чтобы исправить ошибку, ни даже для того, чтобы после смерти воздать Санти заслуженную почесть.

– А почему, как ты думаешь? – спросил Люпен.

– Офелия считает, что эта опера проклята, и говорит, что после случившегося никто никогда не решится поставить её на сцене.

– Обычное суеверие, – сердито возразил Шерлок. – Подобные предрассудки очень живучи, особенно в театральном мире.

– Так значит, отказываемся? – спросил Люпен.

В ответ Шерлок только уклончиво развёл руками.

И оба посмотрели на меня.

– А ты что скажешь?

– Скажу, что у нас хватает и других забот. Твой отец спасён, а мой приедет через несколько часов. Да, чуть не забыла сказать вам, что Лондон теперь станет на некоторое время моим новым городом.

Мы распрощались, договорившись увидеться на обычном месте на следующий день.

Шерлок проводил меня довольно далеко, а потом свернул к библиотеке, где хотел посмотреть, не помню уж теперь, какую книгу.

Я уже стала ориентироваться в городе и почти подошла к моей гостинице, как вдруг увидела Люпена. Но это оказалась не случайная встреча. Арсен ожидал меня в явном смущении.

Я тоже смутилась, но скорее из-за огромного волнения, какое читалось на его лице.

– Послушай, Люпен… – проговорила я, когда увидела, как он мнётся, не решаясь заговорить.

– Знаю, – произнёс он. – И понимаю тебя.

Удивившись, я приподняла бровь.

– Объясни, что ты имеешь в виду? О чём речь?

Он посмотрел на небо, потом на кончики своих ботинок, запрокинул руки за голову и наконец обхватил себя за плечи. Короче, сделал всё, чтобы не смотреть на меня, пока отвечал на мой вопрос.

– Я понимаю тебя, конечно, ты не хочешь больше иметь со мной дело, потому что я – сын вора.

Я посмотрела на него, открыв рот, побледнев, спешно подыскивая какие-то нужные слова, чтобы объяснить ему, как он ужасно ошибается.

Нужные слова я так и не нашла и решила обойтись первыми и самыми искренними, какие сорвались с языка.

– Скажи мне, Арсен, ты что, сдурел? – спросила я, уставив руки в бока. – Будь ты хоть сыном жестокого Саладина, для меня это не имело бы никакого значения и нисколько не помешало бы нашей дружбе.

Вот, подумала, в чём проблема. И в самом деле серьёзная. Это верно, что я всегда считала нашу дружбу само собой разумеющейся и никогда не собиралась целовать его по-настоящему, по крайней мере, до тех пор, пока мы не оказалась в объятиях друг друга под кроватью Дюваля.

Он молча посмотрел на меня, и мне показалось, он подумал о том же.