— Сейчас будет интересное, — сказал доктор Крен.

Появилась толпа одетых в шкуры существ, похожих на кенгуру, только что не прыгали. Издав воинственный клич, они вдруг помчались вперёд, размахивая дубинками и каменными топорами. Навстречу им неслась другая толпа и явно с теми же целями. Шла межплеменная война.

Я видел, как основывались поселения, разраставшиеся потом в города, задымили заводы, вокруг планеты появились первые спутники. Зонд переместился к соседней мёртвой планете, теперь там вырастали города под герметичными куполами.

— Они уже почти достигли нашего уровня, — прокомментировал Крен.

— Они не обнаружили зонд?

— Нет, он был накрыт маскировочным полем.

Так вот зачем были нужны все эти странные заказы, подумал я.

— Вы пытались вступить с ними в контакт?

Крен Ибикус взглянул на меня так, словно я сморозил какую-то глупость.

— Зачем, собственно? Это означало бы исказить наблюдение. К тому же, к этому временному моменту мы разработали один активный эксперимент.

Почему-то именно при этих словах мне сделалось очень страшно.

— Что за эксперимент? — спросил я.

— Оказалось, что воздействуя на внешнюю оболочку Аномалии, можно возбуждать в микровселенной римановские волны мерности, надо только иметь внутри зонд в качестве точки фокусировки.

Крен указал на один из внешних экранов. Тот демонстрировал Аномалию с довольно сильным увеличением. Рядом с ней можно было разглядеть какое-то сложное устройство, внешне похожее на подкову.

— Генератор римановских волн, — объяснил Крен. — Воздействуя с их помощью на светило этой системы, мы перевели его в стадию предновой.

— Но зачем? — только и смог я сказать. Бывают вещи настолько чудовищные, что их и воспринимаешь-то не сразу.

Похоже, Крен слегка удивился вопросу.

— Да просто эксперимент, — и он чуть шевельнул своим большим пальцем. — Благодаря этому мы сильно продвинулись в космофизике. В конце концов, не исключено, что подобная участь постигнет и наше Солнце. Мы хотели приблизить контроль. Впрочем, была ещё одна цель. Хотелось посмотреть, что попытаются предпринять в такой ситуации разумные. Смогут ли предотвратить катастрофу. В конце концов, у них было в запасе целых сто лет.

Звезда на экране на несколько мгновений сжалась, а потом начала стремительно увеличиваться в размерах. Ударный фронт плазмы обрушился на планеты. Океаны вскипали.

— Должен сказать, — говорил Крен, равнодушно глядя на катастрофу, — что результат меня несколько разочаровал. Аборигены не справились. Единственное, на что их хватило, это отправить несколько эскадр к ближайшим звёздам.

Всё это было сказано настолько будничным тоном, что я прибывал в какой-то прострации. Но всё же я спросил:

— И что с ними стало потом?

— Не знаю, — буднично ответил Крен. — Не видел никакого смысла это отслеживать. Давайте лучше посмотрим ещё один опыт.

Он набрал на пульте новый индекс. Теперь я полагаю, что тогда мой мозг, спасая меня от ужаса и потрясения, попросту отключил эмоции. Только этим и можно объяснить то, что я спокойно сидел и молча наблюдал за происходящим.

На экране предстала новая планета. Пожалуй, она походила на Землю, но не имела крупных водных пространств. Вся её поверхность представляла сплошной зелёный массив, в котором местами виднелись голубые пятна морей.

Планета обладала развитой цивилизацией на уровне нашей середины двадцать первого века, а её обитатели походили на бесхвостых лемуров.

— Сравнительно недалеко от этой системы, — рассказывал Крен, — находится мощный пульсар. Возбудив волны Римана, мы изменили его ось вращения. Аборигены быстро обнаружили излучаемый пульсаром луч и поняли, что через тридцать пять лет мощный рентгеновский поток пройдётся по их планете. Времени было вполне достаточно для построения убежищ, и было любопытно посмотреть, как планетяне справятся с угрозой.

На экране мощная техника рыла глубокие котлованы.

— На этот раз, — сказал Крен, — результат меня позабавил. Коррумпированные правительства попросту присвоили себе большую часть средств. Идиоты предпочли собственное обогащение спасению. Похоже, до них попросту не доходило, с чем именно они играют. Потом когда до всех, наконец, дошло, что всё всерьёз, оказалось, что шанс на спасение безвозвратно упущен. За оставшийся срок убежища для всех построить было уже невозможно. И началась война за немногие готовые.