— Не бойтесь за него. Сын брата моего отца скоро очнется. Теперь он связан. Нам надо пристать к берегу, но мой брат говорит, что это нелегко.

Очередная громадная волна качнула каик, и Пру уцепилась за рукав моряка, чтобы устоять на ногах.

— Но почему? Берег ведь недалеко. Каков бы он ни был, но это лучше, чем… чем вот так…

— Это все мелтеми — ветер. Он несет нас на рифы…

Пру не ответила. Она побледнела при мысли о коварных зубцах спрятавшихся под водой скал, ждущих своего часа, чтобы растерзать днище их лодки, которая вдруг показалась ей такой хрупкой. Впереди действительно виднелась земля. Хотя лодку бросало то вверх, то вниз, Пру с трудом, но все же различала в пасмурной дымке ее угрюмые очертания. Ни в одной из прочитанных ею книг о Греции и Средиземном море не было ни слова о внезапности и почти тропическом неистовстве здешних штормов, и Пру со страхом думала о том, смогут ли они войти в порт.

Словно прочитав ее мысли, моряк вдруг похлопал Пру по руке, когда она испуганно приникла к нему.

— Не волнуйтесь, кирия. Мой брат — хороший мореход, мы вас доставим на берег.

В этот момент палуба снова головокружительно качнулась под ногами, и моряк удержал Пру с неожиданной ухмылкой.

— Вы для нас очень ценная — много драхм стоите…

Пру резко оттолкнула поддерживавшую ее руку, вдруг с ужасом поняв, в каком плачевном положении она оказалась. Моряк напомнил ей о намерении потребовать за нее выкуп у Александра, и от одной этой мысли ее затошнило сильнее, чем во время приступов морской болезни. Но выбор у нее был не слишком-то богат. Если Деметриу, не ровен час, сумеет вырваться на свободу и разделается с ними… Представив себе это, Пру почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Каково бы ни было ее будущее, оно, похоже, не сулило ей ничего хорошего, и Пру мрачно думала, уж не предоставить ли судьбе и морю вынести ее туда, куда им будет угодно.

Поток роившихся в ее голове отчаянных мыслей внезапно был прерван тем, что под ногами у нее вдруг со странным, дребезжащим звуком задрожала палуба.

— Врахия!

В тот момент, когда Пру схватилась за ручку двери, палуба резко качнулась вверх. Пру выпустила дверь из рук, и внезапная волна швырнула ее прямо в каюту. Несколько мгновений она не могла понять, где находится. Море наполнило ее рот и глаза соленой водой и, ослепив, швырнуло прямо на деревянную переборку. Волна схлынула столь же внезапно, как и накатила, и Пру с трудом смогла подняться на ноги. Задыхаясь, она судорожно хватала воздух ртом.

В темноте Пру стала ощупью пробираться по каюте, где была всего лишь второй раз, в поисках Деметриу. Что бы ни случилось, она не может бросить его здесь, под палубой, связанным и беспомощным. Необходимо дать ему возможность, пусть призрачную, спастись вплавь. Братьев Анессис нигде не было видно; похоже, они вовсе забыли о его существовании.

Услышав сдавленный стон, Пру двинулась туда, откуда доносился звук. Деметриу сидел в самом углу; вода доходила ему до колен. Заметив, что нижняя часть его лица завязана какой-то тряпкой, Пру резким движением сдернула ее.

— Ради Бога, сними с меня эти веревки! — хрипло пробормотал он. — Я утону, если ты меня не развяжешь…

Пру послушно принялась его развязывать, но веревки были мокрые, и ее застывшие пальцы никак не могли справиться с тугими узлами. Когда палуба под ними вновь стала уходить вверх, Деметриу нетерпеливо проворчал что-то и велел ей пошарить в кармане его брюк.

— Там должен быть нож…

Запустив руку в его карман, Пру нащупала связку ключей.

— Там, на кольце…

Ножик был совсем маленький — таким конверты вскрывать, а не резать толстые веревки, но Пру терпеливо принялась пилить им узел на запястье у Деметриу, чувствуя, как под нажимом лезвия волокна, постепенно расходятся. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она освободила его руки и принялась за веревки на ногах.

— Что там стряслось?

— Я не знаю. Меня сюда швырнуло волной. Моряк тот, что говорит по-английски, — сказал, что ветер несет нас на рифы…

Деметриу нетерпеливо выхватил у нее нож и разрезал веревку, связывавшую его ноги. В их части каюты вода поднялась уже фута на два, но судно по-прежнему кренилось под немыслимым углом. Несмотря на шторм, на лодке установилась странная тишина. Расправив затекшие конечности, Деметриу с трудом поднялся на ноги.

— Не нравится мне все это…

Тяжело ступая в воде, он подошел к трапу и выбрался под поручнями на накренившуюся палубу. Пру последовала за ним. Волны по-прежнему стучали в борта, но теперь лодку качало уже гораздо меньше, чем раньше. Пру машинально схватилась за металлические поручни, но лодка каким-то непостижимым образом оставалась неподвижной. Внезапно, взглянув на вздымающиеся за скалами пенистые гребни, она поняла, что они вообще едва ли двигаются, и тревожно огляделась вокруг.

Оба грека сидели на корточках возле рулевой рубки. Когда Пру и Деметриу подошли поближе, один из них поднял на них глаза, и Пру увидела, что у него рассечен лоб. Из раны сочилась кровь, но он прижимал к ней тряпку, смоченную морской водой, так что она казалась просто царапиной на фоне фиолетовых кровоподтеков. Он словно еще не вполне пришел в себя, и объясниться с ними попытался его брат.

— Цимия… миханис… врахия…

Пру беспомощно глянула на него, но Деметриу тут же обрушил на моряка поток вопросов на греческом и получил длинный и обстоятельный ответ, который мало что прояснил для Пру. Он сердито махнул рукой куда-то в центральную часть лодки, где, как она догадалась, располагался двигатель.