Шрифт:
В испуге живут монахи. Днем с совками и метлами ходят – убирают конячий навоз. И лишь ночью, забившись в кельи, тихонько продолжают Господу Богу поклоны бить.
Приехал как-то французский полковник. Собрал он монахов.
– А ну молебен во славу императора Наполеона!
Замялись монахи, да что же тут делать. Побьют их французы. Кто же тогда Господа Бога будет просить о спасении, кто же будет поклоны бить?!
Отслужили монахи молебен в честь императора Наполеона.
– И впредь служить ежедневно! – отдал строгий приказ полковник.
– Слушаем, – пискнули черносутанники.
Так и служат теперь монахи. Утром – за здравие императора, ночью – за упокой.
– Уйми ты его, супостата!.. – гнут монахи свои спины до десятого пота. – Лютые кары ему пошли!..
Да только не отзывается что-то Господь.
То ли в просьбах Господь запутался, то ли просто Всевышний ленится.
«Войско второго сорта»
По всей России в срочном порядке собирали для армии новых солдат. Из губерний Санкт-Петербургской, Московской, Нижегородской, из других губерний и мест России походным маршем шли они на войну. Крестьяне бросали свою соху, мелкие торговцы до лучших времен закрывали лавки. Обозники, каретники, плотники, горожане любых ремесел оставляли свой дом и труд.
Называли новых солдат ополченцами.
Враг наступал. Для учений времени не было. Умел держать ружье, не умел – все равно, ты отныне есть боевой солдат.
– Братцы, в боях научимся!
Под городом Гжатском к регулярной русской армии присоединились сразу двадцать пять тысяч таких новобранцев.
– Эка сила какая прибыла! – подзадоривают новых солдат бывалые. – Что грибов в урожайный год. Значит, вас прямо в бой. Карасями на сковородку.
Ходят ополченцы, настоящим солдатам завидуют.
У солдат в разный цвет мундиры, панталоны в обтяжку, на ногах башмаки.
У ополченцев простые кафтаны, портки-шаровары, сапоги невоенного кроя.
У солдат шапки с султанами, кивера и кокарды.
У ополченцев просто фуражки.
У солдат ружья, штыки на ружьях.
У ополченцев ружье на троих.
– Вы рангом нас чуть пониже, – смеются солдаты. – Войско второго сорта.
Всюду вновь прибывшему меньший почет. Так и тут, на войне.
Под тем же городом Гжатском ополченцы имели первое «дело». Отличились они в бою. Отбили и в плен пригнали отряд французов.
Сгрудились у пленных солдаты.
– Ты смотри!
– Ну и бороды!
– Ну и кафтаны!
Рады ополченцы, что их солдаты бывалые хвалят. Осмелели. Стали просить, чтобы каждому дали ружья.
– Не давать им, не давать ружья! – смеются солдаты. – Да они с ружьями всех французов в плен заберут, нам ничего не оставят.
Конечно, дали бы новым солдатам ружья. Да ведь ружей в армии не хватало, многотысячной стала армия. Ружья – они не грибы. Их в лесу под кустами не сыщешь. Ружья делать и делать надо.
Да разве главное в ружьях? Ружье без солдата не стрельнет. Солдат и без ружья победит.
Ингерманландский драгунский полк
Много в русской армии разных полков: Московский пехотный, Московский драгунский, Полтавский, Смоленский, Елецкий, Иркутский, Литовский уланский, Ахтырский гусарский… Ингерманландский [23] драгунский полк.
Отходят войска от Гжатска, дорогой идут к Можайску.
Остановились ингерманландские драгуны на ночевку в селе Заболотном, расседлали коней.
23
Санкт-Петербургская губерния до 1710 года называлась Ингерман л андской. Полк и сто лет спустя, в 1812 году, сохранил свое старое наименование.
Окружили драгун крестьяне:
– Откуда родом, служивые, будете?
– Новгородские.
– Вологодские.
– Из-под славного города Санкт-Петербурга.
– С Волхова.
– Из Ижорской земли.
– Понятно, – отвечают крестьяне. – А мыто думали – вы нерусские.
– Как так? – поразились драгуны.
– Да название больно у вас диковинное.
– Так не мы же его придумали. По губернии нашей значимся.
– Ясно, – протянули крестьяне.
Переночевали драгуны в селе Заболотном, на следующий день ночевка в новом каком-то селе. Обступили драгун крестьяне:
– Откуда, служивые, будете?
– Новгородские.
– Вологодские.
– Из-под славного города Санкт-Петербурга.
– С Волхова.
– Из Ижорской земли.
– Понятно, – отвечают крестьяне. – А мыто думали – вы нерусские.
– Что, название больно диковинное? – усмехнулись драгуны.
– Нет, – говорят крестьяне. – Уж больно прытко русскую землю врагу отдаете.
Смутились драгуны. Ну и крестьянский язык – режет острее бритвы.
– Так ведь это военный маневр, – повторяют слова Кутузова.